Кристалл оставалось только озадаченно смотреть вслед удалившейся профессору Прорицаний, напоминавшей большую муху в своих очках с толстыми линзами и многослойными шалями.

“Холодное дыхание смерти уже гуляет в твоих волосах. Беги и не оглядывайся”

Габриэль знает счастье, рождаемое вместе с тем теплом, которое способна подарить семья, родные и близкие.  Счастье глобальное, обобщённое и общее. Счастье, завязанное на понимании, что можно не бояться, как в общем, так и конкретных вещей и мелочей; знать, что всё хорошо. Что всё, возможно, правильно. Большое счастье яркое, тёплое и пушистое и такое, как правило, не досягаемое, как идеальная картинка при идеальных ситуациях. Тесно связанное с мечтами и представлениями о том, как что-то должно быть из-за чего счастье, как правило, всегда остаётся где-то в будущем похожим на ту самую синюю птицу.
Но ещё лучше Габриэль знает счастье, рождаемое мелочами и мгновениями.
Это лазурно-синяя громадина неба, фейские фонари, ночная роса, мяуканье заскучавших котят, привкус клубничного чая. Это то, как просвистывает ветер в берестяной коре, как шелестят кроны высоких лип, как клонятся под дождём душистые травы, как капельки росы, стекающие по стеблю осоки, эхо в тени дубрав, запах солнца, нагревший волосы, прозрачный утренний воздух, вкус едва созревшей лесной земляники, желтая одуванчиковая пыльца.
Это заваренный липовый цвет – сладкий, медовый, пахнущий солнцем и поздней весной, и глиняная чашка в ладонях сама как крошечное солнце.
Это как чемодан с детскими сокровищами (позеленевшие от времени замки и потертая коричневая дерюга, натянутая на картонный остов, тот самый чемодан, с которого начался для нее этот город, приезд на станцию, отмеченный рассасыванием последней хлебной краюшки) — рисунки, поломанные карандаши, исписанные прописи, неумелые открытки, заляпанные клеем, посеревшие игрушки — в этом обращении целая история того, как бьется сердце одного маленького личного мира.
Счастье – это химера. Оно многолико до абсолютной неузнаваемости.

Магия не ограничивается взмахами палочек и варкой зелий, одна из самых прекрасных её форм, по мнению Элоди, это волшебство момента. Колдунья очень любила бывать среди старины, развалин замков, коих на просторах Британии было достаточно или вот так, разглядывая предметы в музеях, погружаясь в атмосферу ушедших эпох. Кажется, коснешься стекла, всего в миллиметрах от старинной бляшки и никаких маховиков времени не нужно, воображение дорисовывает жизнь, окружение, даже образ мысли носившего его человека.

Думаю, не ошибусь, если скажу, что у каждой из нас есть своя история, связанная с Выручай-комнатой. У тебя она теперь тоже будет. Так что, добро пожаловать в настоящий Хогвартс.

Сумасшедшему жить прекрасно. Весь мир его уже не волнует и никто не требует от него ответов на незаданные вопросы.

Добро ничем не мотивировано, оно идет от чистого сердца. А не для того чтобы себя простить.

Обнимать ужас подземелий могла только такая женщина как Трелони. Иной раз кажется, что попадись ей василиск она попыталась бы обнять и утешить и его. Как жаль, что раньше чем она, его встретил Поттер. А то эта леди задушила бы его в объятиях. А что это мысль.  Она могла бы стать тем тайным оружием Хогвартса, которого никто не полозревает.

Рудольфус опустил глаза и о чудо, он увидел ребенка, пол женский, штука одна, придавлен к полу. Рудольфус даже растерялся, стоял вроде бы рядом, вот только ближе был акромантул, большой такой, толстый.

Убивать ценное создание не было причин, тем более что если выбирать между этим рогатым и предателем крови с полукровкой, то Пожиратель смерти бы взял себе домашнее животное лилового цвета. От него очень много пользы, одни только рога чего стоили.

Узкий, замкнутый социум разорвало бы изнутри, если бы он не полнился интригами слухов. Это своего рода развлечение для неокрепших умов.

Осень вступила в свои права. Ветер становился все сильнее. Небо все серее. А лес все темнее. Все вокруг готовилось к долгому зимнему сну. Тыквенные грядки Хагрида опустели и теперь сиротливо ежились на мерзлой земле листья тыкв и их мощные плети. Местами они съежились и пожелтели.

Осень печальна своей пустотой. Эта печаль таится в голых деревьях, унылых отсыревших кустах и пустых, безтравных полянах. Эта печаль ползет по голой, сиротливой земле, по ногам гуляющих и заползает в души.

приключения продолжаются, и их ничто не способно держать в узде, как ни старайся.

Длинные фразы заставляют задумываться, был ли это намёк, похвала или, наоборот, завуалированное оскорбление. Мир полон простых, внятных и удобных к применению слов, зачем добровольно усложнять себе действительность? Рано или поздно каждый задумывается о том, какой смысл в том, что он делает. И это, как правило, неизбежно.