Отработка. Наказание. В субботу.
Дельфини с большим трудом отстранила ладонь от лица, качая головой. Понимала сама, что ее поведение переходи рамки, но ей это нравилось. Нравилось вымещать злость и боль на других, ни в чем неповинных людях, которые так и рвались оказать ей помощь и поддержку. Обойдется. Сначала умер отец, теперь она стала убийцей. Интересно, матушка бы гордилась ее достижениями или же нет? Да и кто скажет какой была бы Беллатрикс, выживи она. Никто. Нарцисса и та молчала, не знала, что сказать. Дельфини надеялась, что домой не напишут и не расскажут всем взрослым о ее поступке, который так вывел из себя профессора Слагхорна. Подумаешь психанула немного и столкнула котел с зельем к его ногам. Нечего было указывать ей, как держать руку. Сама разберется, как ей удобно. Не этого плесневеющему старику командовать парадом.

Девушка вытянулась поперек постели, потягиваясь до хруста в спине. Он напоминал ей тот самый хруст, только тот наверное был больнее и неприятнее. Она, конечно, не могла этого знать, но не отказалась бы перенять на себя боль девчонки, чтобы не испытывать сейчас всего вот этого. Как будто ей заняться было нечем. В шестнадцать лет надо развлекаться в стиле чистокровных аристократов, а она ведет себя как последняя стерва. Вот даже сейчас направила палочку на постель соседки по комнате, а та с треском обвалилась. Одеяло начало гнить. Откуда она знает эти заклинания? Да какая разница. В поместье книг много, глаз мало. Кто станет бегать по пятам за ней и следить? Не Рабастан же. Он только пьет. Иногда кажется, что он и глагол "пить" - это единое целое. Если сказать "я пью виски" или "я Рабастан виски" - смысл не изменится. Все останется на своих местах.

Наказание.
Дельфини стянула с себя домашнюю одежду, которую носила только в комнате, натянула на себя более выходное что-то, решив позлить всех тех, кто решит полюбоваться ее позором. Дразнить любила, что да, то да. Потому и остановила выбор на облегающей водолазке, которая скрывала царапины на шее. Это с ночи, кошмары замучили, вот и впилась ногтями в собственную кожу, просыпаясь с криком. Напугала соседок, но ничего не объяснила. Зато вещь хорошо подчеркивала ее фигуру. Пусть смотрят. Есть на что. Надела и джинсы с теми же мыслями, они сели по фигуре и она вышла из спальни. Ничего брать не стала, только палочку. Вряд ли ей разрешат пускать фейерверки или заставят демонстрировать умение левитировать дураков в окно, но с артефактом надежнее. Хотя древко жгло ладонь напоминанием.

Девушка накинула жакет. Подземелья были холодными даже осенью, даже весной, даже летом. Коридоры никто не отапливал, а заболеть ей не хотелось. Достаточно было того, что она зла, как тысяча фестралов. Как раз недавно видела парочку на пороге Запретного леса. А ведь еще в самом начале даже не подозревала о них, но со смертью отца, а потом и с убийством этой девицы она увидела их более чем четко. Они ей понравились, но мысли завести себе такого у нее не появилось. Это наверное хорошо, Басти и так уже спился почти, не хватало ему еще перепугаться насмерть. Хоть он и бесил ее количество употребляемого алкоголя, но она его любила. Жаль, нельзя покапризничать и пожаловаться. Но тогда он приедет сюда и разложит Слагхорна по этим склянкам. Наполнит их его кровью, а все остальное сварит.

Дельфини раздраженно постучалась и посмотрела на свои руки. Ей хотелось сделать больно, но вместе с этим она ощутила знакомый тремор и сжала пальцы в кулаки, повторяя стук более настойчиво. Если ее ждали, то должны открывать, а не заставлять стоять в коридоре. Достаточно унижений на сегодня. Голос Николса вызвал новую волну раздражения. Девушка затруднялась с точностью определить, что именно чувствовала по отношению к этому выскочке, но определенно что-то резко негативное. Ее раздражали даже свои, поэтому ей было наплевать, на каком факультете он учился и чем занимался. То, что Сайлас остался практикантом, лишь доказывало его никчемность. Нормальные люди стремятся к большему, а он решил продолжать гнить в подземельях убогой школы.

Поразительно, но так он раздражал еще больше, когда говорил что-то. Лучше бы молча указал на дело, а не трепал языком. Девушка медленно подошла к столу, за который он опустился и положила перед ним свой артефакт с таким видом, что упаси его Салазар дотронуться до него хотя бы мысленно. Могла бы и не класть, но боялась, что тот выпадет или заденет что-то. Потом еще чини его или оправдывайся, что палочка сама такая. Делфи ничего ему не ответила на изложение ее наказания и развернулась спиной, вставая посередине комнаты. Отвратительная грязь. Как вообще сюда допускали учеников, чтобы они учились, прикасались к партам, дотрагивались до котлов. Это же просто ужасно.

- Мисс Лестрейндж, у вас все хорошо?
- Вас не касается, мистер Николс.
Дельфини не оглянулась на него и еще раз обвела взглядом помещение. Ей казалось, что она понятия не имеет, с чего вообще можно начать убирать. Генеральная уборка включала в себя абсолютно все. Значит, прежде чем ставить чистые склянки и котлы на место, надо было это место подготовить. Поэтому девушка взяла швабру, снимая с нее тряпку и кинула в мойку, пуская холодную воду и резким, раздраженным движением стянула жакет, отбрасывая его в сторону Николса. Хорошо если поймает и аккуратно повесит, а не позволит ее вещи упасть на пол. На грязный пол. Стоя ровно и посередине, она медленно закатала рукава и подошла к мойке, щедро смачивая тряпку. Немного выжала и вернула на палку, шумно опуская на пол так, что швабра могла запросто треснуть. Давно она не видела столько грязи, но пол протерла быстро, заставив его выглядеть лучше.

Пришлось делать несколько заходов, чтобы наконец пол стал чище и лучше. Не привыкла она работать руками, но делала это молча. Но еще бесило, что работает она одна, а этот индюк надутый сидит просто так. Поэтому девушка шумно отбросила швабру в сторону и взяла тряпку поменьше, чтобы протереть парты. Конечно же, она еще смочила и конечно же начала со стола преподавателя, с грохотом опуская ее на поверхность и попадая брызгами на практиканта.
- Какая жалость, - бросила она злорадно, резкими движениями протирая стол. - Нечего пялиться на меня, мистер Николс. Занялись бы делом. Или Вам не надо ничего проверять? В Вашем стиле. - Все знали о своеобразном методе Сайласа, который помогал Слагхорну в преподавании, проверял работы и приписывал замечания, указывал что-то. Может вовсе не он, но все дружно думали на него, просто потому что это Николс. Откровенно наплевать было на то, что он подумает и сделает. Поэтому Дельфини перешла на первый ряд, поворачиваясь спиной и намеренно склоняясь так, что оголилась спина. Злить, дразнить, раздражать и доводить до ручки ей нравилось больше всего, особенно в последние пару лет. Но с сентября особенно.

Дернувшаяся к палочке рука Фрэнка ничуть не удивила Лис. Более того, отреагируй Лонгботтом совершенно спокойно на любой раздражитель, бывшая рейвенкловка тут же отвела бы его к Россу, заявив, что никакой это не ее муж, а кто-то с явно дурными намерениями под Оборотным зельем. А сейчас все было в порядке, надо было только остановить лапу Фрэнка до того, как он дотянется до волшебной палочки и начнет приносить людям неприятности. Так что Алиса быстро накрыла руку супруга своей, переплетая пальцы, и тихо сказав:
- Спокойно, тигр!
Правда, "тигр" и сам сообразил, что ничего в данный момент ему не угрожает, поэтому только недовольно буркнул:
- Не пугай так! - да еще и пальцем погрозил, как профессор в Хогвартсе не в меру расшалившейся студентке.
Алиса виновато ткнулась носом ему в плечо. Ну, как в плечо. До самой-то конечности она могла достать носом только в прыжке с какого-нибудь стола. Но в данном случае важен был сам жест раскаяния.

Вообще Фрэнк будто находился в легкой прострации. Конечно, это не сказывалось на боевых рефлексах, даже в таком состоянии глубокой задумчивости Лонгботтом мог уложить не одного врага. Но слушал благоверный ее крайне невнимательно, очнувшись только на идее выбраться куда-то. Правда, реагировал он все так же сдержанно, внимательно прислушиваясь и вымученно улыбаясь. Алиса обняла мужа за пояс, всматриваясь в любимое лицо. Усталость. Боль. Вина. Она уже видела этот взгляд. Они снова не досчитались бойца, погиб еще кто-то . И даже его идея с баром, произнесенная нарочито бодрым тоном, не могла ее обмануть. Лис крепче обняла Фрэнка, до побелевших костяшек сжимая в кулаке ткань его форменной рубашки. С некоторых пор любимый муж завел дурацкую привычку скрывать от нее смерти коллег. Будто это возможно, учитывая место их работы. Впрочем, его можно было понять. Гибель Фенвика сильно по ней ударила, спровоцировав истерику с последующим выбросом стихийной магии. И вытаскивать ее из этого состояния пришлось именно Фрэнку. Так что не было ничего удивительного, что он пытался как-то оградить ее от печальных новостей.
"Только бы ему не пришлось самому разговаривать с семьей погибшего", - мысленно взмолилась Лис.
Она по своему опыту знала, что хуже этого не может быть ничего. Хотя ей пришлось заниматься этим всего раз, и тот случай был, можно сказать, особенным. Никому бы и в голову не пришло послать кого-то другого, чтобы рассказать Молли, что ее братья на воскресный ужин не придут. И вообще не придут. Никогда. В итоге они весь вечер провели, просидев в обнимку с кузиной и прорыдав друг у друга на плече. Домой Алиса вернулась полностью разбитая, зарекшись участвовать в подобных мероприятиях. Но в то же время Лис понимала, что никто не должен проходить через такое в одиночку, и она была готова пожертвовать своим психологическим равновесием, лишь бы Фрэнку не надо было возвращаться после этой встречи одному, полностью погруженному в свои мысли. Это могло свести с ума кого угодно, даже такого крепкого парня, как Лонгботтом.

- Тогда, могу я предложить своей леди Хогсмид? - выдернул ее из раздумий голос Фрэнка.
Алиса невольно улыбнулась, глянула на благоверного снизу вверх и довольным голосом сказала:
- Думаю, твоя леди будет не против.
Идея и правда была чудо, как хороша. Хогсмид был местом тихим: сказывалось соседство с Хогвартсом. Никто в здравом уме не сунулся бы нападать на деревню, ведь пострадать могли бы и дети самих Пожирателей Смерти. Не говоря уже о том, что разгром деревни под самым носом у Дамблдора - чистой воды самоубийство. Безумнее только применить одно из Непростительных заклинаний прямо на глазах у Аластора. На памяти Лис на деревню приспешники Темного Лорда нападали только раз, так что местечко было идеальным, чтоб провести тихий вечер. К тому же Хогсмид напоминал о школьных годах, об уроках, шалостях и другой ерунде, казавшейся такой важной в те прекрасные годы.
- Знаешь, - добавила секунду погодя Алиса. - Думаю, это и правда гениальная идея! - она оперлась на плечо Фрэнка и чмокнула его куда-то в челюсть: выше достать все равно не получалось, но не дергать же его за ворот. Серьезный аврор же!

Удивительно, но когда вечером тебя ждет что-то приятное, время на работе растягивается почти до бесконечности, как старая жвачка. Особенно, когда еще и занимаешься делом, которое не особо любишь. Алиса ненавидела писать отчеты. Участвовать в операциях ей нравилось намного больше, чем заниматься всей этой писаниной. Но ничего было не поделать - сами себя отчеты не написали. Но все имеет свой конец, в том числе и рабочий день и время бюрократических мучений. Алиса быстро собралась, вскочила с места и тут же уперлась носом в грудь Фрэнка. От неожиданности она даже рассмеялась. Затем цапнула мужа за руку и выскочила из кабинета.
Правда, в коридоре пришлось пропустить Фрэнка вперед. Народу была куча, все спешили домой, так что единственным способом пережить эту мясорубку было спрятаться за широкую спину Лонгботтома и шагать след в след, крепко сжимая его лапищу. Наконец, лифт, затем Атриум. Еще пара минут ходьбы по такому же переполненному Атриуму, и они аппарируют из Министерства Магии.

Хогсмид встретил их прохладой и тишиной. В отличие от магического Лондона, здесь народу было мало. Алиса снова обняла Фрэнка за пояс. Так было теплее, да и вообще комфортнее. Улицы деревни навевали приятные воспоминания, и Лис время от времени ловила себя на том, что беспричинно улыбается. Они прошли мимо "Трех метел". Лонгботтом вопросительно посмотрела на мужа, но тот явно решил этот вечер провести в "Кабаньей голове".
"Неплохой выбор", - была вынуждена признать Алиса.
Конечно, заведение Аберфорта не было таким уютным, как бар мадам Розмерты, но зато народу там было поменьше, а, значит, и любопытных глаз тоже. А готовили прилично и там, и там.

А еще в "Кабаньей голове" было тепло. Аберфорт только кивнул им с Фрэнком, тут же подходя за заказом.
- Огневиски. Бутылку. И чего-нибудь сытного. Хотелось бы поесть, - заявил Лонгботтом.
Сесть они решили за столик у дальней стены. Все-таки аврорские будни не проходят зря, и паранойя начинает брать свое: оба они предпочти сидеть спиной к стене, держа все помещение бара на виду. Хозяин тем временем поставил на стол бутылку с Огденом и два стакана и ушел, напоследок сказав, что еда будет чуть позже. Фрэнк тяжело сел на стул и откинулся на спинку. Алиса, правда, садиться не спешила.
- Ты решил сразу начать с Огдена? - негромко спросила она. Лис внимательно посмотрела на мужа, грустно улыбнулась и дотронулась до лба, стараясь разгладить морщинку. Та не поддавалась - уж слишком часто приходилось хмуриться в последнее время.
"Усталый. Разбитый. И во всем винит себя", - Лис нежно взъерошила волосы Фрэнка.
- Я сейчас, - мягко сказала она, быстро коснулась носа любимого губами, увернулась от его рук и отошла от их столика.

Последний год выдался тяжелый. Времени на семью было катастрофически мало, а в последнее время их и на задания по отдельности отправляли. Так что днем Алиса только издалека успевала послать Фрэнку улыбку, и ее снова посылали патрулировать тот ли иной район, а вечером они оба так уставали, что сил оставалось только добрести до кровати, рухнуть и уснуть. Так что сейчас Лис было тяжело отойти от Лонгботтома, зная, что в ближайшее время их никуда не дернут. Но воплотить задуманное надо было, никто не должен проходить через утраты в одиночку.
Алиса быстро подошла к Аберфорту и попросила еще один стакан для виски. Тот удивленно посмотрел на блондинку, но вопросов задавать не стал, за что она была ему очень благодарна. Лис вернулась за их столик, села рядом, почти вплотную к Фрэнку, наполнила все три стакана алкоголем и, взяв один, посмотрела через него на мужа.
- Чей это? - только и спросила она.

Эта дурацкая традиция пошла еще с того дня, как они дружно поминали Пруэттов. Собралась куча народу, почти весь Орден Феникса, да родственники братьев. В середине вечера бледная Алиса дрожащими руками поставила на стол два чистых стакана, заявив, что Фабиан с Гидеоном ни за что бы не пропустили такую встречу. Поставила и посмотрела на Молли. Скажи кузина хоть слово в протест, Лис мигом бы убрала все и сама бы вымелась из ее дома. Но Уизли, такая же бледная, такими же дрожащими руками наполнила два стакана. К концу вечера только они и остались нетронутыми. С тех пор каждого погибшего они вспоминали нетронутым стаканом с Огневиски для него на столе.

Алиса поставила стакан на стол, перевела взгляд обратно на Фрэнка и снова, гораздо мягче, спросила:
- Так чей это? - это был не допрос, а просто попытка помочь.

Возможно, в тайне сбегать с Гриммо было не такой уж и хорошей идеей, но книги с подсказками ни у кого не было. По крайней мере Марлин упустила ту, в которой узнала о том, что произошло в далеком будущем. Тогда, когда ее уже давно не было, да что уж говорить - когда половины тех, с кем она бок о бок сражалась, не осталось в живых.
Дико было осознавать, что ей теперь придется каким-то образом состыковать день рождения, который она успела пропустить. Считать ли, что 22 уже давно сменилось следующей цифрой, или все-таки дожить не хватающих несколько месяцев?
МакКиннон зашипела, когда Поттер приложила к ее плечу мокрый бинт. Она не знала, чем тот был смочен, но явно чем-то, что никто бы не попробовать на вкус. Запах стоял достаточно сильный и мало, чем напоминал алкоголь. Судя по тому, что на дне склянки плавал какой-то осадок, может, внутрь это принимать и вообще было не положено. Девушка зажмурилась от неприятных ощущений в плече и попыталась приготовиться к самому болезненному. Рука оказалась вывихнута, ибо Рабастан Лестрейдж постарался на славу. Решил то ли отыграться за всех покалеченных, то ли надеялся, что какой-то луч отскочит в него самого. Другого объяснения Марлин не видела, хотя и подозревала, что дело лишь в неуравношенности очередного пса Темного Лорда. Может, его потому и зовут Темным, что проблем с психикой и у него, и у его щенков все достаточно плохо.
Доркас уже приготовилась к ответственному моменту, накладывая охлаждающие чары на плечо. Марлин же взглядом искала что-то, чем можно было смочить горло и запить неудовлетворение после стычки с Пожирателем. Тот скрылся в трансгрессии, даже не назначив место для продолжения сражения. Это, конечно, тоже было в стиле приспешников Лорда. Устроить представление, оказаться в первых рядах, а потом, чуть что, сразу же скрыться с места преступления. Если бы МакКиннон не отвлеклась на незнакомку, то обязательно помешала бы этому или бросилась следом. Расщипить руку или же упустить врага? Оставалось лишь надеяться, что Лестрейндж передаст Трэверсу пару ласковых.
Марлин выругалась, закусывая губу и выгибаясь вперед. Плечо, кажется, встало на место, а вот взвинченные нервы и абсолютно отвратительное настроение лишь подначивали ее повторит побег Рабастана. Только идти ей было особо некуда. Дом разрушен, Поттеры переехали, наверное, к Блэку, сам Блэк спасает мир, Люпин вместе с ним, Свон… Где Свон? МакКиннон устало потерла лоб, наконец находя в себе силы перевести дыхание.
За целые сутки она успела не только потерять из виду МакДональд, но и не удосужилась удостовериться, что со Свон все в порядке. Взгляд на часы не помог успокоиться. Время было позднее, а надеяться на то, что первая и вторая молча находятся у себя в кроватях и не нарываются на приключения, - совсем безнадежное дело. Куда спокойнее было с Лонгботтом, которая некогда носила фамилию Гамп. Она наверняка ищет неприятности на свою голову. Только там можно было особо не переживать, потому что Фрэнк умеет сдерживать пыл Алисы. Если же что-то пойдет не так, то на подхвате всегда был Лео или Гестия, может, теперь и еще кто-то, раз Марлин до сих пор считалась погибшей.
Единственное, что ее абсолютно не устраивало, это отсутствие каких-либо новостей с ее вылазки. Лили неодобряюще поглядывала на нее, перебинтовывая ранения от заклинаний Рабастана. Но девушка не собиралась объясняться, выслушивая в ответ то ли недовольства, то ли сожаления. Ни Маккензи, ни родителей не оказалось на пепелище. Можно было предположить, что портал выкинул их в другом месте, но это лишь усложняло задачу.
Зарывшись пальцами в волосы, МакКиннон поднялась с места, стряхивая с себя напряжения окружающего дома. Она ненавидела Гриммо. Этот особняк отобрал у нее не только нервы, но и драгоценное время. Что если за эти часы она могла не только найти выжившую сестру, но и попытаться ее спасти? Нырнуть в прошлое, убить Трэверса в его колыбельной. Может, даже найти МакДональд или Свон, чтобы взять их с собой. Наверняка они бы помогли. Если, конечно, сами не успели столкнуться с чем-то, от чего всем вместе пришлось бы убегать.
Девушка посмотрела на Доркас, явно измученную происходящем. Куртка, которую Марлин бесцеремонно одолжила перед своим побегом, оказалась ничейной. По крайней мере никто не выразил недовольство тем, что та порвалась в некоторых местах. Взмахов артефакта, аврор вернула ей прежний внешний вид и постаралась успокоиться.
- Нет смысла бежать за Рабастаном сейчас, верно? - она и сама знала ответ, но все же проговаривала стратегию вслух. Не доверяла стенам, хотя и подозревала, что тут ей опасаться нечему. Даже если Вальбурга сказала, что поможет связаться с Альбусом Дамблдором, то подразумевать, что Лили или Доркас окажутся предательницами, было совсем уж паранойей. - Нужно найти Мэри и Грейс. Вы слышали что-то об Алисе? Карадок? - Марлин словно после первого сражения в течение этих сумасшедших суток смогла проснуться. Имена и люди всплывали в воспоминаниях, заставляя мельтешить по комнате и неаккуратно закидывать куртку на плечи. Те больше не болели, но вот лицо саднило. - Серьезно? - откинув волосы, дабы те не мешались за спиной, она посмотрела на обеих подруг. - Вы тут сутки прохлаждаетесь, но не успели узнать, как ваши друзья? - нотки недовольства, смешавшиеся с переживаниями за остальных, стали отчетливо слышны в тоне Марлин. Она была неправа, высказывая подобные претензии. Ведь Лили еле-еле избежала смерти, а Доркас так же, как и она только что вернулась из мертвых. Поймав их взгляды, девушка вздохнула, поднимая ладони в воздухе. - Ладно, простите, это все нервы и эти проклятые отрубленные головы домовиков на меня так влияют, - извинилась МакКиннон, спускаясь по лестнице вниз.
Первый этаж Гриммо уже не был таким шумным, но задаваться мыслью, где же спит малыш Гарри Марлин пока не собиралась. Скользнув взглядом по гостиной и отмечая, что в ней нет миссис Блэк, девушка прошла вперед. Шкафы оказались пусты, вылизаные от пыли и слишком уж кричащие о том, что в доме проживает знатная семья. Статус статусом, но вот элитного алкоголя найти не удалось. МакКиннон окинула взглядом подошедших подруг. Она не была той, кто любил объятия, но раз на раз не приходится. К тому же и Эванс, точнее Поттер, и Медоуз выглядели достаточно подавленными для очередной лекции. Девушка обняла их, вздыхая и пытаясь отпустить обиду за побег Лестрейнджа.
- Просто Кензи… - попыталась объяснить она, но вдруг посреди гостиной материализовался патронус. МакКиннон сразу поняла, кому он принадлежит. Собрание Ордена Феникса - мысль здравая, но почему-то в то же время не такая уж и веселая. Встречаться с очередными взглядами, полными сожаления Марлин не хотела. Сначала Гриммо, теперь Нора. А там была Молли, Муди… перед которым она не отчиталась. Аврор потерла пальцами виски, кивая подругам и притягивая к себе артефакт.
- Хорошо, мы разберемся со всем по порядку. Лили, если вдруг миссис Блэк или Кикимер будут к тебе приставать, хватит уже строить из себя недотрогу и вспомни, что ты вытворяла до своей беременности, - МакКиннон улыбнулась подруге, кивая Медоуз и пытаясь отыскать летучий порох.
Добраться до дома семейства Уизли можно было разными способами, но лишь один оказывался достаточно эффективным. В Министерстве Магии наверняка бы отследили это перемещение, поэтому Марлин помедлила. Пусть Гриммо и было защищено от нежелательных гостей, но становиться угрозой для Лили и маленького Гарри… Девушка перехватила руку Доркас, кивая в сторону выхода.
- Аппарируем к Дырявому Котлу, оттуда уже в Нору, - привычки брали свое. К тому же пусть вокруг и творится черт знает что, но куда было разумнее следовать логике, а не эмоциональным порывам. Если бы МакКиннон не придерживалась этого условия, то уже давно бы побежала по своим знакомым и тех, кто должен был узнать о том, что она выжила, лично.
Девушки достаточно быстро добрались до Дырявого Котла. Перемещаться нужно было аккуратно и достаточно незаметно, чтобы не привлечь к себе внимание. Обе некогда погибли, обе оказались в ситуации, когда каждый, кто встречается на их пути, снова и вновь округляет глаза. Марлин даже стала задумываться, кто сможет раскрыть свои веки до размера одного галлеона. Такому она бы надкинула пару сиклей за искреннее удивление.
Лишних вопросов в Котле не бывало, но девушки все-таки решили не медлить. Одно дело размеренно подниматься на второй этаж, другое - вбегать на него через ступеньку. Кто-то может и узнал бы их, но вряд ли успел бы перекинуться парочкой приветственных слов.
Доркас первой шагнула в камин, а Марлин нетерпеливо постукивала ногтями по деревянной полке сверху. Время, конечно, не поджимало, но все-таки поторапливало. Четко произнеся адрес, девушка скрылась в зеленом дыме, вовремя успев закрыть глаза. Вышла она уже из знакомого камина в Норе, уютном доме Уизли.
На самом деле он оставался странным местом для собрания, хотя и откровенно уютным. На кухне царил запах выпечки, а МакКиннон, не евшая, кажется, уже как три месяца, аж потянула носом. Правда для начала следовало столкнуться взглядами с присутствующими. Директор, которому девушка улыбнулась и попыталась как-то этим самым приободрить и показать, что все хорошо, она жива, продолжаем собрание. Профессор МакГонагалл, явно смятенная от такой встречи, но крайне молчаливая. В ответ ей тоже пришлось улыбнуться, а потом все-таки посмотреть и на Гестию с Леонардом, и на Аластора. Они, конечно, одними улыбками не обойдутся, но Марлин надеялась, что это подождет планерки уже в Аврорате или еще где-нибудь. По крайней мере сейчас ей было крайне неловко ловить на себе очередные удивленные взгляды. Ну, выжила, ну, жива, что теперь поделать.
Профессор МакГонагалл тем времени приободрила МакКиннон и Медоуз и обратила внимание на происходившее вокруг. Девушки решили последовать ее примеру и прошли чуть подальше в кухню. Марлин по крайней мере открыла холодильник, выискивая что-то, чем можно было перекусить. Пока Молли предложила ей попробовать что-то очень явное вкусное, девушка кивнула в ответ, прислушиваясь к происходящему за большим столом. Уизли подтолкнула локтем МакКиннон, поглядывая на свои руки, в которых была зажата чашка и небольшая бутылка огневиски.
- Давно тебе говорю, бросай Артута и давай к нам в Аврорат, - в благодарность волшебница аж успела расслабиться, приобняв старшую подругу.
О Питере она знала, слышала, не хотела думать. О Розье, о Фоули, о Мальсибере тем более. Интересовали Марлин конкретные личности, упоминание которых было сведено к минимуму.
- Весь день в Косом и Лютном переулке были беспорядки. Не только ночью. Тот же Фрэнк ночью... Алиса днём нашла неприятности, ещё и на русского наткнулась. Не Лонгботтомы, а магниты на Пожирателей... <…> Мэри Макдональд пострадала сегодняшним утром, она писала мне. Если бы не Эми Картер... <…>
МакКиннон внимательно посмотрела на Муди, вслушиваясь теперь куда внимательнее. Даже посмотрела на Блэка, чтобы тот то ли пояснил, то ли ответил, что это Эми Картер сделала Мэри и каким боком они оказались связаны. Возможно, МакДональд и сама отбилась от слизеринки или тех, от кого ей пришлось спасаться…
- К слову, да, Мэри Макдональд упоминала, что как раз улаживала последствия нападения оборотней в каком-то парке.
Марлин медленно запивала новости содержимым керамической кружки. Радовало, что хотя бы с одной подругой стало понятнее. Осталось разузнать об остальных. Грейс, Алиса, Карадок, Фрэнк, Фенвик… Список был длинным. Взгляд коснулся Гестии и Леонарда. Хорошо, что они слушались Альбуса и приходили на место встречи вовремя. За это явно можно прослыть любимцами Муди, что, собственно, они и делали.
- было бы здорово, если бы кто-то из вас помог ночью по дежурству в Хогсмиде.Может, Артур? Доркас, Марлин? Если нет - Аластор, найди более менее толковых ароров, а то там скоро будет рассадник Пожирателей.
МакКиннон не успела ничего вставить, как профессор МакГонагалл уже попросила для этого занятия Подмора. Девушка не стала из-за этого грустить, кивнув Муди и ощутив себя еще немного свободной. Учитывая, сколько времени она потратила вдали от Аврората и своих начальников, то это можно было считать своеобразным выходным. Ни отчетов, ни докладов, одни лишь стенания с Медальоном Слизерина и Кикимером. А, еще, конечно, Лестрейндж и незнакомка.
- Ну идите, а мне надо дождаться Лонгботтомов, у которых сегодня явно не задался отпуск...
Многие поднялись со своих мест, обмениваясь какими-то словами в напутствие. Марлин кивнула каждому и обмыла кружку, возвращая ее на место.
- Я очень рад, что вы живы. Больше так не пугайте, договорились?
Девушка посмотрела на старшего по званию и подмигнула ему.
- Занятный Хеллоуин получился, это точно. Но, так точно, сэр, договорились, - Молли уже подхватила ее тарелку, а Марлин-таки попрощался с каждым. В кухне стало сразу спокойнее и даже тише. Доркас ушла следом, наверное, возвращаясь на Гриммо за Лили. Точно девушка сказать не могла, потому что уже оказалась рядом с директором.
- Маккензи, - понятное дело, что Альбус Дамблдор не должен помнить каждого родственника своих студентов, но Марлин настаивала. - В тот день, когда Трэверс выжег мою семью, портал возник внезапно, и я просто упала в него, - казалось, что на самом деле только эта тема волновала девушку. По крайней мере теперь выглядела она куда более серьезно, чем раньше. - Я вернулась к дому, там осталось пепелище, но ни следа моей сестры. Был еще Рабастан Лестрейндж, который, неожиданно, но Пожиратель Смерти. Была еще и незнакомка, которая знала обо всем, что происходит, но явно пришла не из нашего времени, - МакКиннон докладывала все, что произошло, попеременно смотря то на Муди, то на Дамблдора. - Есть шанс, что моя сестра так же столкнулась с порталом? Были какие-то новости? - конечно, она все понимала, но хотела надеяться. Хотела верить.
Она посмотрела на камин, звук которого подсказывал, что скоро кто-то появится снова. Наверное, Лонгботтомы. МакКиннон сжала пальцами спинку стула.
- Маккензи, Мэри, Алиса, Грейс, Карадок, Фенвик, Фрэнк. Я не видела ни одного из них, слышала только о Мэри и Лонгботтомах, - в камине как раз показался Фрэнк. - В моей голове воспоминания из книги Риты Скиттер, можно добыть подробности с помощью Омута, иначе я уже половины не вспомню, - добавила Марлин, замолкая, когда следом появилась Алиса. Воспоминания о статье про будущее Лонгботтомов как нельзя вовремя появилось перед глазами.

Она снова не спала ночь.
Взгляд был устремлен на окно, которое так и осталось открытым, потому что вставать вечером не было желания. Небо медленно светлело, но это мало, чем помогало, потому что тучи Лондона продолжали висеть над всем городом. Создавалось впечатление, что они были достаточно тяжелыми, чтобы раздавить всех жителей этого погрязшего в грехах города.
Эми повернулась на бок, зажимая одеяло между ног. Как бы долго она ни держала глаза закрытыми, сон не шел. Мысли то и дело возвращались к тому, от чего девушка пыталась сбежать. Она уже давно поняла: чем сильнее стараешься что-то забыть, тем тяжелее это сделать. Воспоминания чем-то похожи на яды, которыми Картер торговала. Ты не замечаешь их присутствия, пока они не будут готовы действовать. Медленно, целеустремленно.
Она вздохнула, открывая глаза и дотягиваясь ладонью до тумбочки слева. Уже второй, может, третий месяц Эми жила в своей квартире в Лондоне, отказываясь возвращаться в дом в Шотландии. Первое время она проводила там пару ночей, оставаясь на одном месте и ожидая, что он вернется, но потом… Потом поняла, что бессмысленно. Пальцы нащупали небольшой пузырек, и Картер притянула его. Глаза были сухие от недостатка сна, но это было скорее чем-то привычным. Все, что неприятно, рано или поздно становится безвкусным. Ты смиряешься и больше раздражение в глазах не кажется странным или неправильным. С ним вполне справляются маггловские глазные капли или специальное зелье, которым Эми смазывала уголки глаз. Подушечки пальцев после него пахли малиной - заслуга сушенных ягод, которые достаточно было мелко нарезать и добавить в варево за три секунды до погашения огня под котлом.
Электронные часы рядом показывали пять утра, и девушка отложила одеяло в сторону. Напряжение в глазах уже спало, что значительно упрощало жизнь. Как мало требовалось для счастья.
Картер остановилась в кухне, высыпая несколько ложек кофе в турку. Это приспособление магглов приходилось нельзя кстати, когда хотелось чего-то крепкого. На самом деле это скорее было привычкой, чем какой-либо потребностью. Она могла не пить крепкий кофе с утра, но тогда рутинная череда дел бы нарушилась. Из-за этого бы казалось, что снова что-то не то, что-то упущено, что-то не сходится. Эми дотянулась до чистой кружки, дождавшись когда варево закипит и тут же сцеживая его. Молоко пропало, оставшись стоять на столе со вчерашнего дня. Девушка вздохнула, выливая его остатки и открывая холодильник. Новой пачки не было, а сливки были слишком жирными. Повернувшись вокруг себя, она успела подхватить горячую чашку, не чувствуя дискомфорта. После стольких лет работы с котлами и склянками, кажется, боязнь обжечься совсем притупилась.
Привычный распорядок дня включал в себя все обязательные для нормального существования вещи. Первое время было обидно и тяжело, возможно, больно, но у Эми не было шанса кому-либо пожаловаться. Никого не осталось, кто выслушал бы ее капризы, покачал головой, а потом отправил заниматься своими делами. Она отставила кружку на раковину, обрызгивая лицо холодной водой. То все чаще было опухшим. Говорят, что кубики льда с лечебными травами справляются с этими недостатками, но у Картер не хватало ни времени, ни терпения для них. Конечно, все это было лишь отговоркой. Не хватает времени… Времени хватает всегда, потому что при его распределении происходит разделение приоритетов. Попытка смириться с жизнью, связаться с Сириусом, сварить зелья, вернуться домой и по дороге не поддаться желанию взорвать хотя бы одного носителя министерской мантии - вот, что двигало девушкой каждой день. Не было времени на то, чтобы бережно вскипятить воду, нарезать травы, заливать их водой, давать остыть, а потом помещать в морозильник. Она даже не уверена, что в морозильной камере что-либо было.
Душ не помогал, но он, как и кофе, являлся важной составляющей дня. Усталость - привычное чувство, боль в спине - верный друг, сухость кожи руки - последствие постоянного взаимодействия с ядами. В последнее время их стали заказывать все больше. Люди боятся, остерегаются, пытаются вооружиться и обезопасить себя.
Мокрые волосы скользили по спине, заставляя девушку дрожать от прохладного воздуха. Нужно было закрыть дверь, но Эми знала, что духота может привести к обмороку. Возможно, годы брали свое, возможно, всему виной было бесчисленное количество нервов, потраченных впустую. Ладони накрыли лицо, массирующими движениями ускоряя кровообращение. Она отодвинула шторку, дотягиваясь до кружки с кофе и отпивая большой глоток.
Картер не жаловалась. Ей было не на что жаловаться. Блэк выбрал то, что считал нужным, то, что было правильным. Он был беглецом и крестным, человеком, ответственным за жизнь сына Поттеров. Он мало, что мог сделать, учитывая, что ступать за пределы Гриммо было запрещено, но хотя бы мог быть рядом с мальчиком. Пусть с помощью писем или разговоров по каминной сети. Хотя и первое, и второе были достаточно рискованными вариантами. Но Сириус без риска - не Сириус.
Эми чуть поморщилась, допивая кофе одним глотком и ругая себя за забывчивость. Отсутствие молока - первый шаг к хаосу. Рутинность нарушена, а непривычный вкус кофе, кажется, уже испортил день.
Она завернулась в полотенце, проходя в комнату и открывая шкаф. Одежда висела аккуратно и прилежно. За этим Картер следила, будучи в любом состоянии. Ее презентабельный вид - залог успеха бизнеса. Короткий взгляд в сторону зеркала и очередной вздох. Мешки под глазами слегка уменьшились, хотя и не скрылись вовсе. Эми дотянулась до небольшого массажера, покатывая им под глазами. Покачивая ладонью в воздухе, она разглядывала одежду, которая не особо отличалась друг от друга. Взгляд остановился на платье, и девушка положила его на постель. Вернувшись на кухню, она вновь сварила кофе, отмечая, что прошло всего лишь двадцать минут.
За окном было уже лето, что должно было радовать, но Картер знала, что школьный каникулы не принесут с собой новой встречи. Блэк все больше закрывался. Когда ей удавалось достучаться до него, то времени не хватало, чтобы удостовериться, что с ним и правда все в норме. О таком состоянии как «в порядке» можно было и не вспоминать. Встречи получались редкими и короткими. Она не понимала, почему нельзя было наложить похожую защиту на какой-нибудь другой дом, почему именно Гриммо, почему именно сейчас. Хотя на все эти вопросы Эми знала ответы и только раздраженно качала головой, когда они вновь и вновь появлялись в мыслях. Скорее, было непонятно, почему она не может остаться в штабе Ордена. Почему она не может вступить в эту шайку, сделать вид, что работает на них, в это же время просто быть рядом. Лавки, обязанности - это все было второстепенное. Ей говорили, что это будет подозрительно, это будет странно, но кому какое дело до Эми Картер? Она могла хоть сквозь землю провалиться и все равно ничего бы в этом мире не изменилось. Но вместо этого, вместо возможности поддерживать важного в ее жизни человека, ей приходилось выбирать платье, обжигать губы и натягивать на них улыбку.
За окном уже ездили машины. Это было слышно не только по шуму с дорог, но и по постоянным сигнальным гудкам, что отдавал каждый второй. Спешка - враг жизни. Спешить, значит, упускать. Можно было сломя голову мчаться, нестись к своим мечтам, при этом не замечая самого главного. Жизнь в мелочах. В его кружке, что стоит нетронутой вот уже сколько месяцев. В его паре маек, аккуратно сложенных в ящике. В его стороне постели, которая уже совсем не пахнет им.
Эми промокнула волосы, отмечая, что те уже практически высохли. Может, сегодня потеплело? Она открыла окно шире, не выглядывая из-за него. Несмотря на то, что она верила в свою бесполезность и неважность, все равно чувство страха одолевало в некоторые моменты. Осмотрев улицу вокруг, девушка коснулась ладонью рамы окна. На улице действительно потеплело.
Она отложила жакет обратно в шкаф, допивая вторую кружку кофе и одеваясь.
Сегодня у нее было не так уж и много дел. Коллеги вполне справлялись со своими обязанностями и ее присутствие скорее было символично, чем необходимо. Но Эми хотела самолично встретиться с важными клиентами. Те могли знать о том, что происходит в мире. То, что действительно происходит, а не то, о чем все продолжают говорить.
В лавку у Министерства магии девушка практически не заглядывала. Находиться рядом с этим зданием было невозможно, хотя оно и было скрыто от глаз. Одно лишь упоминание министра и его работников заставляло Эми скептически заламывать бровь. Была бы ее воля, она бы уже давным-давно свергла нынешнюю власть и амнистировала Сириуса собственноручно. Законы и порядки мира, направленные на ее защиту, наоборот, становились врагами. Разве в этом смысл всей этой жизни? Очевидно, в этом.
Она остановилась у зеркала, оглядывая себя. Лицо выглядело свежим при первом взгляде, что уже было победой. Легкий макияж подчеркивал цвет кожи, оттенял скулы, делал лицо более выразительным. Покупатель должен был смотреть в глаза и видеть в них уверенность. Ибо именно за этим малознающий и некомпетентный клиент обращается к ней. За уверенностью. Эми была уверена в работоспособности своих зелий, она продавала их, зная, что каждая партия стоит своих денег. Подчеркнув губы темно-красной помадой, она уложила волосы и провела ладонями по бедрам, оценивая себя.
Картер не любила аппарировать из собственной квартиры, но теперь ей не приходилось скрывать у себя беглеца. Все ее действия были чисты, и каждый, кто захотел бы проверить, остался бы ни с чем. Она подхватила сумку, пряча в них пустые склянки из-под зелий. Проверив все, девушка вытащила оттуда пару листовок и ненужные мелочи. Пить она себе уже давно запретила, что достаточно положительно сказалось на самочувствии. Гудящая голова не переставала кружиться пока на губы вновь не попадала капля алкоголя. Ужасная привычка, которую Эми заменила мятными конфетами. Рассасывая одну из них, она обулась.
Трансгрессия прошла спокойно и без каких-либо эксцессов. Прижавшись ладонью к кирпичной стене, она глубоко вдохнула и постаралась сосредоточиться. На голодный желудок всегда было тяжелее.
До лавки оставалось идти несколько метров, поэтому Картер никуда не спешила. До начала рабочего дня еще было два, а то и три часа. Время в последнее время для нее стало скорее материей для варки зелий, чем чем-то, на что можно было опираться. Откинув волосы за спину, она чуть сощурилась, замечая, что рядом со входом кто-то стоит.
С Генри Эми виделась не так часто. Он жил в Америке, а она в Англии, да и… Да и общение с ним скорее походило на что-то неконтролируемое и странное. С самого их знакомства и до сегодняшнего дня. Девушка ускорила шаг, поджимая губы и чувствуя, как между бровей снова появляется складка.
В эти дни нельзя было быть медлить. Спешка - упущение, но промедление - смерть. Тяжело найти грань и не каждому, к сожалению, это удается.
- Генри! - Эми уже приближалась, чувствуя, как внутри нарастает волнение. Американец выглядел неважно. С какой-то стороны, она была рада, что он жил на другом континенте. Угроза от Лорда не могла его потревожить. С ним точно должно было быть все в порядке. Но по мере приближения, по мере ускорения ее шага, по мере усиления стука каблуков, Картер все отчетливее видела его выражение лица. Она уже практически перешла на бег, когда оказалась рядом, внимательно оглядывая мужчину. - С тобой все в порядке? Что случилось? - сбившееся дыхание не давало ей спокойно говорить, и Картер уже коснулась ладонями его тела, ощупывая на предмет ранений. Обычно Чейз всегда предупреждал о своем приезде, писал заранее, спрашивал, как у нее дела. Взгляд коснулся газеты, зажатой в его руке. Буквы «Пророка» были статичны, хотя иногда и поблескивали на свету. - Генри? - тихо спросила Эми, поднимая на него глаза. По телу пробежала едва заметная волна мурашек, собирающаяся на щеках. Девушка поежилась, отходя на шаг назад. - Генри? - еле слышно повторила Картер, тряхнув головой и озираясь по сторонам. Тревога сжала легкие, и она знала, куда смотреть. Она знала, что искать. Она знала, но не хотела. Упрямо не опуская взгляда на газету, Эми посмотрела на Генри, сжимая пальцами ручку сумки и поджимая губы. Сухость в глазах сменилась жжением, а тревожность уже пробралась до горла, нежно сжимая его.

Она снова не спала ночь.
Взгляд был устремлен на окно, которое так и осталось открытым, потому что вставать вечером не было желания. Небо медленно светлело, но это мало, чем помогало, потому что тучи Лондона продолжали висеть над всем городом. Создавалось впечатление, что они были достаточно тяжелыми, чтобы раздавить всех жителей этого погрязшего в грехах города.
Эми повернулась на бок, зажимая одеяло между ног. Как бы долго она ни держала глаза закрытыми, сон не шел. Мысли то и дело возвращались к тому, от чего девушка пыталась сбежать. Она уже давно поняла: чем сильнее стараешься что-то забыть, тем тяжелее это сделать. Воспоминания чем-то похожи на яды, которыми Картер торговала. Ты не замечаешь их присутствия, пока они не будут готовы действовать. Медленно, целеустремленно.
Она вздохнула, открывая глаза и дотягиваясь ладонью до тумбочки слева. Уже второй, может, третий месяц Эми жила в своей квартире в Лондоне, отказываясь возвращаться в дом в Шотландии. Первое время она проводила там пару ночей, оставаясь на одном месте и ожидая, что он вернется, но потом… Потом поняла, что бессмысленно. Пальцы нащупали небольшой пузырек, и Картер притянула его. Глаза были сухие от недостатка сна, но это было скорее чем-то привычным. Все, что неприятно, рано или поздно становится безвкусным. Ты смиряешься и больше раздражение в глазах не кажется странным или неправильным. С ним вполне справляются маггловские глазные капли или специальное зелье, которым Эми смазывала уголки глаз. Подушечки пальцев после него пахли малиной - заслуга сушенных ягод, которые достаточно было мелко нарезать и добавить в варево за три секунды до погашения огня под котлом.
Электронные часы рядом показывали пять утра, и девушка отложила одеяло в сторону. Напряжение в глазах уже спало, что значительно упрощало жизнь. Как мало требовалось для счастья.
Картер остановилась в кухне, высыпая несколько ложек кофе в турку. Это приспособление магглов приходилось нельзя кстати, когда хотелось чего-то крепкого. На самом деле это скорее было привычкой, чем какой-либо потребностью. Она могла не пить крепкий кофе с утра, но тогда рутинная череда дел бы нарушилась. Из-за этого бы казалось, что снова что-то не то, что-то упущено, что-то не сходится. Эми дотянулась до чистой кружки, дождавшись когда варево закипит и тут же сцеживая его. Молоко пропало, оставшись стоять на столе со вчерашнего дня. Девушка вздохнула, выливая его остатки и открывая холодильник. Новой пачки не было, а сливки были слишком жирными. Повернувшись вокруг себя, она успела подхватить горячую чашку, не чувствуя дискомфорта. После стольких лет работы с котлами и склянками, кажется, боязнь обжечься совсем притупилась.
Привычный распорядок дня включал в себя все обязательные для нормального существования вещи. Первое время было обидно и тяжело, возможно, больно, но у Эми не было шанса кому-либо пожаловаться. Никого не осталось, кто выслушал бы ее капризы, покачал головой, а потом отправил заниматься своими делами. Она отставила кружку на раковину, обрызгивая лицо холодной водой. То все чаще было опухшим. Говорят, что кубики льда с лечебными травами справляются с этими недостатками, но у Картер не хватало ни времени, ни терпения для них. Конечно, все это было лишь отговоркой. Не хватает времени… Времени хватает всегда, потому что при его распределении происходит разделение приоритетов. Попытка смириться с жизнью, связаться с Сириусом, сварить зелья, вернуться домой и по дороге не поддаться желанию взорвать хотя бы одного носителя министерской мантии - вот, что двигало девушкой каждой день. Не было времени на то, чтобы бережно вскипятить воду, нарезать травы, заливать их водой, давать остыть, а потом помещать в морозильник. Она даже не уверена, что в морозильной камере что-либо было.
Душ не помогал, но он, как и кофе, являлся важной составляющей дня. Усталость - привычное чувство, боль в спине - верный друг, сухость кожи руки - последствие постоянного взаимодействия с ядами. В последнее время их стали заказывать все больше. Люди боятся, остерегаются, пытаются вооружиться и обезопасить себя.
Мокрые волосы скользили по спине, заставляя девушку дрожать от прохладного воздуха. Нужно было закрыть дверь, но Эми знала, что духота может привести к обмороку. Возможно, годы брали свое, возможно, всему виной было бесчисленное количество нервов, потраченных впустую. Ладони накрыли лицо, массирующими движениями ускоряя кровообращение. Она отодвинула шторку, дотягиваясь до кружки с кофе и отпивая большой глоток.
Картер не жаловалась. Ей было не на что жаловаться. Блэк выбрал то, что считал нужным, то, что было правильным. Он был беглецом и крестным, человеком, ответственным за жизнь сына Поттеров. Он мало, что мог сделать, учитывая, что ступать за пределы Гриммо было запрещено, но хотя бы мог быть рядом с мальчиком. Пусть с помощью писем или разговоров по каминной сети. Хотя и первое, и второе были достаточно рискованными вариантами. Но Сириус без риска - не Сириус.
Эми чуть поморщилась, допивая кофе одним глотком и ругая себя за забывчивость. Отсутствие молока - первый шаг к хаосу. Рутинность нарушена, а непривычный вкус кофе, кажется, уже испортил день.
Она завернулась в полотенце, проходя в комнату и открывая шкаф. Одежда висела аккуратно и прилежно. За этим Картер следила, будучи в любом состоянии. Ее презентабельный вид - залог успеха бизнеса. Короткий взгляд в сторону зеркала и очередной вздох. Мешки под глазами слегка уменьшились, хотя и не скрылись вовсе. Эми дотянулась до небольшого массажера, покатывая им под глазами. Покачивая ладонью в воздухе, она разглядывала одежду, которая не особо отличалась друг от друга. Взгляд остановился на платье, и девушка положила его на постель. Вернувшись на кухню, она вновь сварила кофе, отмечая, что прошло всего лишь двадцать минут.
За окном было уже лето, что должно было радовать, но Картер знала, что школьный каникулы не принесут с собой новой встречи. Блэк все больше закрывался. Когда ей удавалось достучаться до него, то времени не хватало, чтобы удостовериться, что с ним и правда все в норме. О таком состоянии как «в порядке» можно было и не вспоминать. Встречи получались редкими и короткими. Она не понимала, почему нельзя было наложить похожую защиту на какой-нибудь другой дом, почему именно Гриммо, почему именно сейчас. Хотя на все эти вопросы Эми знала ответы и только раздраженно качала головой, когда они вновь и вновь появлялись в мыслях. Скорее, было непонятно, почему она не может остаться в штабе Ордена. Почему она не может вступить в эту шайку, сделать вид, что работает на них, в это же время просто быть рядом. Лавки, обязанности - это все было второстепенное. Ей говорили, что это будет подозрительно, это будет странно, но кому какое дело до Эми Картер? Она могла хоть сквозь землю провалиться и все равно ничего бы в этом мире не изменилось. Но вместо этого, вместо возможности поддерживать важного в ее жизни человека, ей приходилось выбирать платье, обжигать губы и натягивать на них улыбку.
За окном уже ездили машины. Это было слышно не только по шуму с дорог, но и по постоянным сигнальным гудкам, что отдавал каждый второй. Спешка - враг жизни. Спешить, значит, упускать. Можно было сломя голову мчаться, нестись к своим мечтам, при этом не замечая самого главного. Жизнь в мелочах. В его кружке, что стоит нетронутой вот уже сколько месяцев. В его паре маек, аккуратно сложенных в ящике. В его стороне постели, которая уже совсем не пахнет им.
Эми промокнула волосы, отмечая, что те уже практически высохли. Может, сегодня потеплело? Она открыла окно шире, не выглядывая из-за него. Несмотря на то, что она верила в свою бесполезность и неважность, все равно чувство страха одолевало в некоторые моменты. Осмотрев улицу вокруг, девушка коснулась ладонью рамы окна. На улице действительно потеплело.
Она отложила жакет обратно в шкаф, допивая вторую кружку кофе и одеваясь.
Сегодня у нее было не так уж и много дел. Коллеги вполне справлялись со своими обязанностями и ее присутствие скорее было символично, чем необходимо. Но Эми хотела самолично встретиться с важными клиентами. Те могли знать о том, что происходит в мире. То, что действительно происходит, а не то, о чем все продолжают говорить.
В лавку у Министерства магии девушка практически не заглядывала. Находиться рядом с этим зданием было невозможно, хотя оно и было скрыто от глаз. Одно лишь упоминание министра и его работников заставляло Эми скептически заламывать бровь. Была бы ее воля, она бы уже давным-давно свергла нынешнюю власть и амнистировала Сириуса собственноручно. Законы и порядки мира, направленные на ее защиту, наоборот, становились врагами. Разве в этом смысл всей этой жизни? Очевидно, в этом.
Она остановилась у зеркала, оглядывая себя. Лицо выглядело свежим при первом взгляде, что уже было победой. Легкий макияж подчеркивал цвет кожи, оттенял скулы, делал лицо более выразительным. Покупатель должен был смотреть в глаза и видеть в них уверенность. Ибо именно за этим малознающий и некомпетентный клиент обращается к ней. За уверенностью. Эми была уверена в работоспособности своих зелий, она продавала их, зная, что каждая партия стоит своих денег. Подчеркнув губы темно-красной помадой, она уложила волосы и провела ладонями по бедрам, оценивая себя.
Картер не любила аппарировать из собственной квартиры, но теперь ей не приходилось скрывать у себя беглеца. Все ее действия были чисты, и каждый, кто захотел бы проверить, остался бы ни с чем. Она подхватила сумку, пряча в них пустые склянки из-под зелий. Проверив все, девушка вытащила оттуда пару листовок и ненужные мелочи. Пить она себе уже давно запретила, что достаточно положительно сказалось на самочувствии. Гудящая голова не переставала кружиться пока на губы вновь не попадала капля алкоголя. Ужасная привычка, которую Эми заменила мятными конфетами. Рассасывая одну из них, она обулась.
Трансгрессия прошла спокойно и без каких-либо эксцессов. Прижавшись ладонью к кирпичной стене, она глубоко вдохнула и постаралась сосредоточиться. На голодный желудок всегда было тяжелее.
До лавки оставалось идти несколько метров, поэтому Картер никуда не спешила. До начала рабочего дня еще было два, а то и три часа. Время в последнее время для нее стало скорее материей для варки зелий, чем чем-то, на что можно было опираться. Откинув волосы за спину, она чуть сощурилась, замечая, что рядом со входом кто-то стоит.
С Генри Эми виделась не так часто. Он жил в Америке, а она в Англии, да и… Да и общение с ним скорее походило на что-то неконтролируемое и странное. С самого их знакомства и до сегодняшнего дня. Девушка ускорила шаг, поджимая губы и чувствуя, как между бровей снова появляется складка.
В эти дни нельзя было быть медлить. Спешка - упущение, но промедление - смерть. Тяжело найти грань и не каждому, к сожалению, это удается.
- Генри! - Эми уже приближалась, чувствуя, как внутри нарастает волнение. Американец выглядел неважно. С какой-то стороны, она была рада, что он жил на другом континенте. Угроза от Лорда не могла его потревожить. С ним точно должно было быть все в порядке. Но по мере приближения, по мере ускорения ее шага, по мере усиления стука каблуков, Картер все отчетливее видела его выражение лица. Она уже практически перешла на бег, когда оказалась рядом, внимательно оглядывая мужчину. - С тобой все в порядке? Что случилось? - сбившееся дыхание не давало ей спокойно говорить, и Картер уже коснулась ладонями его тела, ощупывая на предмет ранений. Обычно Чейз всегда предупреждал о своем приезде, писал заранее, спрашивал, как у нее дела. Взгляд коснулся газеты, зажатой в его руке. Буквы «Пророка» были статичны, хотя иногда и поблескивали на свету. - Генри? - тихо спросила Эми, поднимая на него глаза. По телу пробежала едва заметная волна мурашек, собирающаяся на щеках. Девушка поежилась, отходя на шаг назад. - Генри? - еле слышно повторила Картер, тряхнув головой и озираясь по сторонам. Тревога сжала легкие, и она знала, куда смотреть. Она знала, что искать. Она знала, но не хотела. Упрямо не опуская взгляда на газету, Эми посмотрела на Генри, сжимая пальцами ручку сумки и поджимая губы. Сухость в глазах сменилась жжением, а тревожность уже пробралась до горла, нежно сжимая его.

Она снова не спала ночь.
Взгляд был устремлен на окно, которое так и осталось открытым, потому что вставать вечером не было желания. Небо медленно светлело, но это мало, чем помогало, потому что тучи Лондона продолжали висеть над всем городом. Создавалось впечатление, что они были достаточно тяжелыми, чтобы раздавить всех жителей этого погрязшего в грехах города.
Эми повернулась на бок, зажимая одеяло между ног. Как бы долго она ни держала глаза закрытыми, сон не шел. Мысли то и дело возвращались к тому, от чего девушка пыталась сбежать. Она уже давно поняла: чем сильнее стараешься что-то забыть, тем тяжелее это сделать. Воспоминания чем-то похожи на яды, которыми Картер торговала. Ты не замечаешь их присутствия, пока они не будут готовы действовать. Медленно, целеустремленно.
Она вздохнула, открывая глаза и дотягиваясь ладонью до тумбочки слева. Уже второй, может, третий месяц Эми жила в своей квартире в Лондоне, отказываясь возвращаться в дом в Шотландии. Первое время она проводила там пару ночей, оставаясь на одном месте и ожидая, что он вернется, но потом… Потом поняла, что бессмысленно. Пальцы нащупали небольшой пузырек, и Картер притянула его. Глаза были сухие от недостатка сна, но это было скорее чем-то привычным. Все, что неприятно, рано или поздно становится безвкусным. Ты смиряешься и больше раздражение в глазах не кажется странным или неправильным. С ним вполне справляются маггловские глазные капли или специальное зелье, которым Эми смазывала уголки глаз. Подушечки пальцев после него пахли малиной - заслуга сушенных ягод, которые достаточно было мелко нарезать и добавить в варево за три секунды до погашения огня под котлом.
Электронные часы рядом показывали пять утра, и девушка отложила одеяло в сторону. Напряжение в глазах уже спало, что значительно упрощало жизнь. Как мало требовалось для счастья.
Картер остановилась в кухне, высыпая несколько ложек кофе в турку. Это приспособление магглов приходилось нельзя кстати, когда хотелось чего-то крепкого. На самом деле это скорее было привычкой, чем какой-либо потребностью. Она могла не пить крепкий кофе с утра, но тогда рутинная череда дел бы нарушилась. Из-за этого бы казалось, что снова что-то не то, что-то упущено, что-то не сходится. Эми дотянулась до чистой кружки, дождавшись когда варево закипит и тут же сцеживая его. Молоко пропало, оставшись стоять на столе со вчерашнего дня. Девушка вздохнула, выливая его остатки и открывая холодильник. Новой пачки не было, а сливки были слишком жирными. Повернувшись вокруг себя, она успела подхватить горячую чашку, не чувствуя дискомфорта. После стольких лет работы с котлами и склянками, кажется, боязнь обжечься совсем притупилась.
Привычный распорядок дня включал в себя все обязательные для нормального существования вещи. Первое время было обидно и тяжело, возможно, больно, но у Эми не было шанса кому-либо пожаловаться. Никого не осталось, кто выслушал бы ее капризы, покачал головой, а потом отправил заниматься своими делами. Она отставила кружку на раковину, обрызгивая лицо холодной водой. То все чаще было опухшим. Говорят, что кубики льда с лечебными травами справляются с этими недостатками, но у Картер не хватало ни времени, ни терпения для них. Конечно, все это было лишь отговоркой. Не хватает времени… Времени хватает всегда, потому что при его распределении происходит разделение приоритетов. Попытка смириться с жизнью, связаться с Сириусом, сварить зелья, вернуться домой и по дороге не поддаться желанию взорвать хотя бы одного носителя министерской мантии - вот, что двигало девушкой каждой день. Не было времени на то, чтобы бережно вскипятить воду, нарезать травы, заливать их водой, давать остыть, а потом помещать в морозильник. Она даже не уверена, что в морозильной камере что-либо было.
Душ не помогал, но он, как и кофе, являлся важной составляющей дня. Усталость - привычное чувство, боль в спине - верный друг, сухость кожи руки - последствие постоянного взаимодействия с ядами. В последнее время их стали заказывать все больше. Люди боятся, остерегаются, пытаются вооружиться и обезопасить себя.
Мокрые волосы скользили по спине, заставляя девушку дрожать от прохладного воздуха. Нужно было закрыть дверь, но Эми знала, что духота может привести к обмороку. Возможно, годы брали свое, возможно, всему виной было бесчисленное количество нервов, потраченных впустую. Ладони накрыли лицо, массирующими движениями ускоряя кровообращение. Она отодвинула шторку, дотягиваясь до кружки с кофе и отпивая большой глоток.
Картер не жаловалась. Ей было не на что жаловаться. Блэк выбрал то, что считал нужным, то, что было правильным. Он был беглецом и крестным, человеком, ответственным за жизнь сына Поттеров. Он мало, что мог сделать, учитывая, что ступать за пределы Гриммо было запрещено, но хотя бы мог быть рядом с мальчиком. Пусть с помощью писем или разговоров по каминной сети. Хотя и первое, и второе были достаточно рискованными вариантами. Но Сириус без риска - не Сириус.
Эми чуть поморщилась, допивая кофе одним глотком и ругая себя за забывчивость. Отсутствие молока - первый шаг к хаосу. Рутинность нарушена, а непривычный вкус кофе, кажется, уже испортил день.
Она завернулась в полотенце, проходя в комнату и открывая шкаф. Одежда висела аккуратно и прилежно. За этим Картер следила, будучи в любом состоянии. Ее презентабельный вид - залог успеха бизнеса. Короткий взгляд в сторону зеркала и очередной вздох. Мешки под глазами слегка уменьшились, хотя и не скрылись вовсе. Эми дотянулась до небольшого массажера, покатывая им под глазами. Покачивая ладонью в воздухе, она разглядывала одежду, которая не особо отличалась друг от друга. Взгляд остановился на платье, и девушка положила его на постель. Вернувшись на кухню, она вновь сварила кофе, отмечая, что прошло всего лишь двадцать минут.
За окном было уже лето, что должно было радовать, но Картер знала, что школьный каникулы не принесут с собой новой встречи. Блэк все больше закрывался. Когда ей удавалось достучаться до него, то времени не хватало, чтобы удостовериться, что с ним и правда все в норме. О таком состоянии как «в порядке» можно было и не вспоминать. Встречи получались редкими и короткими. Она не понимала, почему нельзя было наложить похожую защиту на какой-нибудь другой дом, почему именно Гриммо, почему именно сейчас. Хотя на все эти вопросы Эми знала ответы и только раздраженно качала головой, когда они вновь и вновь появлялись в мыслях. Скорее, было непонятно, почему она не может остаться в штабе Ордена. Почему она не может вступить в эту шайку, сделать вид, что работает на них, в это же время просто быть рядом. Лавки, обязанности - это все было второстепенное. Ей говорили, что это будет подозрительно, это будет странно, но кому какое дело до Эми Картер? Она могла хоть сквозь землю провалиться и все равно ничего бы в этом мире не изменилось. Но вместо этого, вместо возможности поддерживать важного в ее жизни человека, ей приходилось выбирать платье, обжигать губы и натягивать на них улыбку.
За окном уже ездили машины. Это было слышно не только по шуму с дорог, но и по постоянным сигнальным гудкам, что отдавал каждый второй. Спешка - враг жизни. Спешить, значит, упускать. Можно было сломя голову мчаться, нестись к своим мечтам, при этом не замечая самого главного. Жизнь в мелочах. В его кружке, что стоит нетронутой вот уже сколько месяцев. В его паре маек, аккуратно сложенных в ящике. В его стороне постели, которая уже совсем не пахнет им.
Эми промокнула волосы, отмечая, что те уже практически высохли. Может, сегодня потеплело? Она открыла окно шире, не выглядывая из-за него. Несмотря на то, что она верила в свою бесполезность и неважность, все равно чувство страха одолевало в некоторые моменты. Осмотрев улицу вокруг, девушка коснулась ладонью рамы окна. На улице действительно потеплело.
Она отложила жакет обратно в шкаф, допивая вторую кружку кофе и одеваясь.
Сегодня у нее было не так уж и много дел. Коллеги вполне справлялись со своими обязанностями и ее присутствие скорее было символично, чем необходимо. Но Эми хотела самолично встретиться с важными клиентами. Те могли знать о том, что происходит в мире. То, что действительно происходит, а не то, о чем все продолжают говорить.
В лавку у Министерства магии девушка практически не заглядывала. Находиться рядом с этим зданием было невозможно, хотя оно и было скрыто от глаз. Одно лишь упоминание министра и его работников заставляло Эми скептически заламывать бровь. Была бы ее воля, она бы уже давным-давно свергла нынешнюю власть и амнистировала Сириуса собственноручно. Законы и порядки мира, направленные на ее защиту, наоборот, становились врагами. Разве в этом смысл всей этой жизни? Очевидно, в этом.
Она остановилась у зеркала, оглядывая себя. Лицо выглядело свежим при первом взгляде, что уже было победой. Легкий макияж подчеркивал цвет кожи, оттенял скулы, делал лицо более выразительным. Покупатель должен был смотреть в глаза и видеть в них уверенность. Ибо именно за этим малознающий и некомпетентный клиент обращается к ней. За уверенностью. Эми была уверена в работоспособности своих зелий, она продавала их, зная, что каждая партия стоит своих денег. Подчеркнув губы темно-красной помадой, она уложила волосы и провела ладонями по бедрам, оценивая себя.
Картер не любила аппарировать из собственной квартиры, но теперь ей не приходилось скрывать у себя беглеца. Все ее действия были чисты, и каждый, кто захотел бы проверить, остался бы ни с чем. Она подхватила сумку, пряча в них пустые склянки из-под зелий. Проверив все, девушка вытащила оттуда пару листовок и ненужные мелочи. Пить она себе уже давно запретила, что достаточно положительно сказалось на самочувствии. Гудящая голова не переставала кружиться пока на губы вновь не попадала капля алкоголя. Ужасная привычка, которую Эми заменила мятными конфетами. Рассасывая одну из них, она обулась.
Трансгрессия прошла спокойно и без каких-либо эксцессов. Прижавшись ладонью к кирпичной стене, она глубоко вдохнула и постаралась сосредоточиться. На голодный желудок всегда было тяжелее.
До лавки оставалось идти несколько метров, поэтому Картер никуда не спешила. До начала рабочего дня еще было два, а то и три часа. Время в последнее время для нее стало скорее материей для варки зелий, чем чем-то, на что можно было опираться. Откинув волосы за спину, она чуть сощурилась, замечая, что рядом со входом кто-то стоит.
С Генри Эми виделась не так часто. Он жил в Америке, а она в Англии, да и… Да и общение с ним скорее походило на что-то неконтролируемое и странное. С самого их знакомства и до сегодняшнего дня. Девушка ускорила шаг, поджимая губы и чувствуя, как между бровей снова появляется складка.
В эти дни нельзя было быть медлить. Спешка - упущение, но промедление - смерть. Тяжело найти грань и не каждому, к сожалению, это удается.
- Генри! - Эми уже приближалась, чувствуя, как внутри нарастает волнение. Американец выглядел неважно. С какой-то стороны, она была рада, что он жил на другом континенте. Угроза от Лорда не могла его потревожить. С ним точно должно было быть все в порядке. Но по мере приближения, по мере ускорения ее шага, по мере усиления стука каблуков, Картер все отчетливее видела его выражение лица. Она уже практически перешла на бег, когда оказалась рядом, внимательно оглядывая мужчину. - С тобой все в порядке? Что случилось? - сбившееся дыхание не давало ей спокойно говорить, и Картер уже коснулась ладонями его тела, ощупывая на предмет ранений. Обычно Чейз всегда предупреждал о своем приезде, писал заранее, спрашивал, как у нее дела. Взгляд коснулся газеты, зажатой в его руке. Буквы «Пророка» были статичны, хотя иногда и поблескивали на свету. - Генри? - тихо спросила Эми, поднимая на него глаза. По телу пробежала едва заметная волна мурашек, собирающаяся на щеках. Девушка поежилась, отходя на шаг назад. - Генри? - еле слышно повторила Картер, тряхнув головой и озираясь по сторонам. Тревога сжала легкие, и она знала, куда смотреть. Она знала, что искать. Она знала, но не хотела. Упрямо не опуская взгляда на газету, Эми посмотрела на Генри, сжимая пальцами ручку сумки и поджимая губы. Сухость в глазах сменилась жжением, а тревожность уже пробралась до горла, нежно сжимая его.

Это повторилось снова. Руки дрожали. Чудовищный тремор, который раздражал куда больше, чем все остальное. Напоминание о величайшей глупости, на которую она могла пойти в своей никчемной жизни. Два года она дергалась, избегала всех этих разговоров по душам - отец умер, этого не изменить. Кто и что мог ей сказать? Помочь пустыми словами о том, что все будет хорошо? Конечно будет, ее не воспитывали неженкой. Просто больно. У нее никогда не было матери, а ни тетушка Цисси, ни тетушка Юфи не могли заменить ей мать. Может быть леди Малфой и хотела, и пыталась, но эта ее блэковская чопорность, видимо, знатно мешала. Дельфини не обижалась. Ей было сейчас наплевать на любое внимание со стороны взрослых, которые ее опекали. Винила она во всем Рабастана, который был ей не только дядей, но и другом. Наивно трепетала перед ним, смотрела ему в глаза. Ждала одобрения своих капризов. Чистокровная же! А он молчал, ухмылялся, пил и исследовал территорию вокруг дома своей пассии. Зачем ему понадобилась девчонка, которая была на год младше Делфи? Какая-то глупая месть, которая вызывала больший интерес?

Дельфини небрежно собрала свои волосы, соорудила странную прическу на затылке, не заботясь о своем внешнем виде и натянула рукава пониже, зажимая края пальцами. Обняла себя за плечи и вышла в коридор. Поместье было огромным и холодным, совершенно пустым. По вечерам так и вовсе веяло могильным унынием. Гигантский склеп, схоронивший в себе все тайны древнего рода. Сколько человек уже канули в прошлое, распрощавшись со своими ничтожными жизнями? Делфи шагала по коридору, злобно смотря на портреты по сторонам. Казалось, что они смотрят на нее с презрением и осуждением. Много они знали! Девушка опустила голову, смотря себе под ноги. Она же никого из них не знала. Только отца и дядю. Со стороны матери - только тетю Нарциссу. Вторая тетя оставалась пока в тени для нее. Она упорно отталкивала и Тедди Люпина, своего... племянника. Странное родство. Все эти связи, непонятные переплетения. Важны ли они были?

Еще несколько десятков тысяч миль - наверное столько тянулись эти злополучные коридоры уныния, - и Дельфини переступила порог небольшой, но мрачной гостиной. Там горел только камин, согревая помещение, но в ограниченном количестве. Перед очагом стояло кресло, рядом стол. Все что можно было увидеть со спины, это - темноволосая макушка, нога, свисающая с подлокотника, а с другой стороны рука со стаканом. На столе стоял пузатый сосуд со знакомым алкоголем. Самая естественная и обыкновенная картина для этого чертова поместья. Делфи бесцеремонно хлопнула дверями, хотя тут надо было постараться, чтобы эти массивные гиганты наделали шуму. Хотелось потревожить покой этого алкоголика, который даже не пошевелился.

Дельфини терялась в собственных ощущениях с первых минут. Не понимала только одного - как ее угораздило настолько распустить себя, что она позволила этому случиться? Отец бы не одобрил. Или одобрил? Она никогда не понимала его до конца. Ее учили одному, но школа открывала ей новый мир, который она яростно отвергала. Ей говорили, что грязнокровки - это ничтожны мусор и время этого не изменит. Их Хозяин, человек, божество, величайший волшебник - он пытался изменить мир в лучшую сторону, чтобы магическое сообщество жило в мире и согласии, не портило свои гены, не портило мир вокруг. Все это было правдой и она всегда свысока смотрела на всех тех, чье происхождение вызывало сомнения. Неважно - свой или чужой. Даже на Слизерине попадались отбросы общества, которые тянулись к свету и благу.

Она помнила звук хруста. Это треснул пополам позвоночник девчонки, когда она швырнула ее в стену. Прямо об угол. Этот звук был схож с оркестром, который звучал теперь каждый раз в ее голове. Тысячи маленьких созвучий, как будто она шагала по хрустящему песку. В кошмарах ее преследовал взгляд девчонки, полный ужаса, страха и боли. Непонимания. Если Дельфини сама понимала, что происходит, она бы с радостью ответила во сне на все не заданные вопросы. Было самой страшно от осознания, что она так легко сумела причинить боль. Семья не скрывала от нее прошлого, рассказывала об устранении магглов и грязнокровок, которые мешали мирному существования магического сообщества, но сама девочка не думала, что ей когда-либо придется убивать. Причинить незначительный вред, унизительный и мстительный - да. Но она не хотела никого убивать. Ее капризы имели свои границы и все ее действия были направлены на оправдание характера и воспитания.

- Ты скоро сам станешь графином, наполненным виски, - произнесла Лестрейндж тихо, но отчетливо. Всегда разговаривала членораздельно, одновременно и помогая себя понять, и насмехаясь над собеседниками. Словно они не могли ее понять и надо было объяснять. - Или утонешь в ванне с виски. - Не знала даже, какой вариант бы ее устроил. Она любила своего дядю, но его поступок ее огорчал. Его вина ее тяготила. Соучастие в преступлении давило тяжелым камнем на уже не невинную душу. Ей не нравилось, что эмоции взяли вверх, но она никогда и не стремилась быть равнодушной или бесчувственной. Никто не говорил, что такой срыв приведет к трагедии. Только вот Рабастан никак не отреагировал. Просто сделал еще один глоток. А Дельфини в ответ вспыхнула, злясь. Ее эмоциями пропиталось пустое кресло и врезалось в стену рядом с камином. Тетушка Цисси просила ее, даже требовала, контролировать свои силы и чувства. - Или тебе наплевать на все?

- Это я во всем виноват. Слишком распустил.

     Блуждая взглядом в блестящей гриве Грома, Антонин методично скребницей снимал с шеи пега лишнюю шерсть. Гром был уже достаточно старым. Его когда-то ослепляющая золотом шкура была побита сединой. Впрочем, как и волосы самого Долохова.

     Антонин сильно изменился. Не растолстел, но определенно стал более грузным. Вышколенная военная осанка давно сменилась слегка сутулыми плечами. Лицо сдавалось, и уже открыто демонстрировало миру старческие морщины - и даже магические крема и эликсиры уже не могли помочь их скрыть. И если первое время Антонин старался всячески скрывать необратимый процесс старения, бодрясь и хорохорясь перед собственной женой и детьми, то после отмечания его восьмидесятилетия мужчина стал сдавать на глазах.

     Сено приятно кололо босые ступни, да и погода за пределами пегасни была на удивление приятной. То и дело до Антонина, поскрипывая петлями входных ворот, долетал прохладных ветерок. Но мужчина всё равно был хмур. Его мысли были полностью поглощены предстоящим возвращением сыновей. А точнее - предстоящим разговором со старшим из близнецов.

     Из соседнего денника устало то-ли вздохнул, то-ли всхрапнул Отрего. Да да да. Во всем ты виноват. И Нора с тобой недостаточно счастлива, и стар ты слишком для неё, и сыновей ты воспитываешь неправильно. А ещё ты очень плохой человек. Борисыч, не зуди, прошу тебя. Если ты заведешь эту шарманку в двухсотый раз, предупреждаю, я пожалуюсь твоей жене. Она за тебя выходила, она пусть с твоим старческим маразмом и разбирается. Как сведетель, твердо заявляю, что это было её осознанное решение.

     Долохов скривился и откинул скребницу в стоящее рядом ведро. Похлопав довольного Грома по шее, Антонин зашел в денник к Габби.

    - Между прочим, разговор сейчас идет о твоем племяннике. - мужчина привалился к стенке денника и устало потёр виски. - Я понимаю, что должен его наказать. Действительно наказать, а не как обычно это у нас бывает... Я хочу, чтобы он понял, как близок был к тому, чтобы не только опозорить свой род, но и просто к разрушению собственной жизни. Ты можешь себе представить, чтобы моим родителям пришло такое письмо: пытался проникнуть ночью в корпус девочек?

     Понял, что Антонин от него не отстанет, Джакобо со вздохом тоже отложил скребницу. Потянувшись и хрустнув при этом позвоночником, пожилой испанец подтолкнул своего друга в сторону выхода. - Честно скажу - даже представить себе такого не могу. А если бы такое и произошло.... Ух... Да твой отец с тебя бы кожи на живую снял. Мужчины уселись на скамейку перед пегасней и раскурили трубки. - Но если уж тебе, отцу двоих здоровых лбов, так нужен мой совет - человека, который умудрился рассорится даже с собственной племянницей из-за её хахаля - то слушай. Если соберешься наказывать - то уж не отступай и не давай слабину. Он должен понять причину, по которой ты его наказываешь. И осознать свой урок. Принять последствия как мужчина. Может, даже треснуть его пару раз. Чтоб лучше запомнилось.

     Долохов усмехнулся. - Да уж прошел тот момент, когда его можно было перекинуть через коленку и отходить розгами, как в старые добрые. Но ты же знаешь, как Нора к этому относится...

     - Нора - мама. Она и должна такой быть. Будь им хоть по сорок лет, для неё они всегда останутся малышами. И относится она будет к ним соответственно. - Джакобо внимательно посмотрел на своего друга. - Но ты то не мать.

*   *   *

     Антонин толком не спал, то проваливаясь в темноту, то выныривание из него. Сначала Нора лежала рядом. Он чувствовал прикосновение её прохладных ступней к своим икрам, вслушивался в её размеренное дыхание. Натягивал на плечи жены сползшее одеяло и зарывался лицом в её душистые волосы. И эти совсем простые, рядовые вещи, успокаивали душу бывшего пожирателя, позволяя снова провалится в темноту.

     Когда Долохов открыл глаза во второй раз, Нора уже полудремала в кресле - он даже не заметил, в какой момент женщина выскользнула из постели. А когда Антонин вывалился из темноты недосыпа в третий раз, он отчетливо услышал глухой стук трости о пол. Дремотное состояние как рукой сняло. Откинув одеяло, мужчина резко встал с постели. В голове гудела пустота, но Антонин знал, что тянуть и откладывать больше нет возможности. Он должен был проучить своего сына.

     Быстро одевшись, Долохов покинул спальню и чуть не налетел на Демьяна. Долохов старший окинул младшего с ног до головы и одобрительно улыбнулся. Дёма, конечно, всегда казался немного меньше брата - из-за разницы в их физических нагрузках - но по сравнению с началом учебного года мальчик здорого вытянулся и даже стал шире в плечах. - Сынок. - бывший пожиратель положил тяжелую ладонь на плечо сыну, чтобы тому проще было понять местоположение отца. - Я очень рад тебя видеть. Но сейчас у нас предстоит серьезный разговор с Лютобором. И тебе будет лучше при нём не присутствовать.

     Спустившись вниз по лестнице, Антонин обнаружил Люта и Нору, обнимающих друг друга. Неодобрительно посмотрев на жену, Антонин мысленно закатил глаза. Ну что же. Значит, ложка дёгтя тебя ждет, всё таки, только от меня.

     - Нора. - голос бывшего пожирателя взорвал стоявшую тишину. Девушка дрогнула лопатками, но от сына, всё же, отошла. Долохов нарочито медленно спустился по оставшимся ступенькам и подошел вплотную в Люту. Гордо вскинув подбородок, Долохов младший смотрел на своего отца, и даже не думал отводить взгляд. Весь его вид говорил о том, что он заранее готов снести любую отцовскую тираду. Это разозлило Антонина. Их молчаливая встреча взглядов затянулась на несколько минут, после чего Долохов старший отвесил сыну сильную оплеуху. Звук получился неожиданно громким.

     - И как ты смеешь так нагло смотреть мне в глаза после того, что сделал? - ледяным тоном спросил Антонин.[/b]

Ее еще немного потрясывало — наверное, нервы. Куртка не спасала от холода, но ветра, кажется, и не было. Что внутри, что снаружи зияла пустота, дыра, питающаяся всем, что находилось вокруг.
Мирно спящие дети Уизли и понятия не имели, что только что произошло на их кухне. Несколько миров одновременно воссоединились и разрушились вдребезги. Осколки попали под кожу, яростно устремляясь по венам, куда-то туда, где можно наконец остановиться. Может, они и не хотели причинять вреда, лишь подчинялись обстоятельствам или даже требованиям. МакКиннон могла бы обвинить во всем судьбу или удачу, но какой был в этом смысл.
Осела на стул, не представляя, как земля может продолжать крутиться, не обращая внимания на то, что происходило в самом центре. Боль, отчаяние, несправедливость: все это смешалось вместе, успело задеть острые углы и оставить после себя громкое ничего.
Часы мирно тикали; они висели на стене, чуть выше раковины, в самом доступном месте. С любой точки кухни можно было заметить необходимые стрелки, показывающие, что происходит с одним или другим членом семьи. Большинство из них остановились на отметке «сон».
Когда МакКиннон в последний раз спала? Устало прикрыла глаза, благодарно кивая Уизли. Молли крутилась, как белка в колесе, но только потому, что по-другому не умела. Она теперь была ответственна не только за себя и мужа, но и за детей. Наверняка это давило не только на совесть, но и на осторожность. Удивительно, что Уизли пустили Орден в свой дом в такой ситуации. Марлин вновь огляделась. Сердце защемило от жалости. От жалости ко всем, кто находился здесь и не заметил, что этот мир только что оказался обречен.

Еще недавно была надежда. Маленькая крупица света. Нужно было просто помочь ему разгореться сильнее; не сдаваться и не унывать, как это делали многие, не выбирать легкий путь. Зачем-то и для чего-то идти вперед. Только оказалось, что найти мотивацию не так уж и просто. Пара стопок настойки не справлялась с этой задачей, а Марлин никак не могла отделаться от головной боли. Сердце ныло — неприятно, резко и ритмично стоило только вдохнуть воздуха. Пахло гарью, но МакКиннон знала, что это лишь ее фантазия, плохо запрятанные воспоминания.

О Маккензи никто не слышал, а спросить у Лонгботтомов не хватило времени. Да и вряд ли она побежала бы к ним, разве что к Августе. Стоило добраться до нее и предупредить, чтобы была в курсе случившегося. Правда одним письмом объяснений вряд ли обойдешься. МакКиннон встала, пошатываясь, скорее от усталости, чем от количества выпитого согревающего зелья. Кухня уже давно опустела, замолкла, и Молли встревоженно копошилась у стола. Марлин даже не смотрела на то, чем та занимается, чтобы ненароком не нарваться на разговор. Это последнее, на что девушка сейчас была способна.

Сердце ныло, тянуло болью вниз, требовало что-то делать, но здравый смысл останавливал. Ничего не изменишь. Порталы работали, но никто не подозревал, каким образом. МакКиннон потратила несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Его имя все никак не хотело всплывать в голове, а она целенаправленно бежала от этого момента. Думать о нем, вспоминать улыбку, слышать его голос и знать, что этого больше не повторится, больнее, чем любое непростительное заклинание. Осколки этого мира все еще блуждали под кожей, а девушка попрощалась с Молли. Никогда еще прощание не было таким сухим и, грубо говоря, не нужным.
Он говорил, что у них ничего не получится, но нельзя переставать пытаться. Просто потому, что другого они не умеют. Не научены и не приучены. Тратить время на изменение жизни было так же глупо, как надеяться, что рано или поздно солнце взойдет достаточно высоко, чтобы выжечь зло из Англии.
Он говорил, что все это не имеет смысла, в то же время насыщая жизнь МакКиннон той самой надеждой. Она не думала о будущем, не думала о временах, когда они смогут самостоятельно планировать расписание на день. Ей было комфортно в той жизни, где они зависели от обстоятельств ровно на столько, на сколько это было необходимо.
Теперь же его нет. Он ушел, отправился вслед за ней, хотел, наверное, отомстить. МакКиннон не понимала, зачем, хотя, возможно, поступила бы так же. Какой смысл в этом течении жизни, если рядом не было того, кто так же безмятежно говорил об обреченности? От подобных разговоров становилось спокойнее, будто бы надежда все же была, они за нее цеплялись, правда не хотели сглазить.

Марлин вышла из камина миссис Лонгботтом. В доме было тихо. Наверное, решение было скверным: в Лондоне творился беспорядок, а ночью дом должен был быть защищен. Девушка прошла вглубь, наощупь зная, что и где находится. Ей не раз приходилось возвращаться сюда, чтобы забрать малышку домой. В этот раз на мгновение понадеялась, что Кензи выбежит из прихожей, но тишина непозволительно громко кричала об обратном.
МакКиннон не стала тревожить миссис Лонгботтом. Оставила лишь записку на столе, в надежде, что та прочитает ее с утра. Им нужно было уходить из этого дома, желательно быстрее. Об этом девушка тоже написала, подумав, что стоит предупредить и Алису, но та была на задании.

Сердце больше не сжималось, как затронутое одним из заклятий. В этом не было смысла. Руки опустились, не хотелось бороться, но задание Альбуса все еще звучало в ушах. Марлин не хотела, не думала, что надо, но все же вновь заступила в камин, чтобы выйти в Дырявом котле. Плечо больше не болело, и трансгрессия не принесла столько дискомфорта, сколько могла. Хотя неприятное ощущение во рту все же заставило замедлить шаг. Терять сознание в Хогсмиде МакКиннон не хотела, тем более на глазах у Медоуз, стоявшей неподалеку.

Кажется, та еще не знала или не слышала, и Марлин постаралась расслабиться. Говорить не хотела — просто не могла. Слова не складывались в предложения, а их смысл не отражал и капли того, что нужно было сказать.
— Я не могу поверить, что все это правда.
На мгновение МакКиннон подумала, что Медоуз говорит о нем. Ведь мысли сейчас крутились лишь вокруг одной фразы: «обречены».
— Это, наверное, невозможно.
Запоздало оглядевшись вокруг себя, она сухо кивнула, перебирая артефакт пальцами. За последние сутки Марлин успела столкнуться со столькими врагами, что предстоящее, как многие говорят, сражение ее вовсе не волновало. Она бы лучше потратила часы на поиски Кензи, но слепые прогулки по Лондону принесли бы столько же пользы, сколько скитания по пепелищу их дома. Малышка была умна и должна была отправиться туда, где ей точно помогут: либо дом Августы, либо Хогвартс. Но она не знала, как добраться до волшебного замка… Значит, оставалась еще его квартира. МакКиннон дернула плечом, отгоняя от себя всякие воспоминания.

Наверное, стоило что-то ответить. Девушка посмотрела на Доркас, стоявшую на месте. Хогсмид оглушал тишиной, вдали где-то горели башни Хогватса, но ощущение возвращения домой погасло под осознанием всей ситуации. Хотелось куда-то сбежать, наверное, на его поиски, но разум подсказывал, что это глупо.
— Возможно, мы просто спим, а это очередная иллюзия или что-то подобное, — ответила Марлин, пожав плечами. Она не могла с уверенностью сказать, что нынешняя реальность единственная в своем роде, к тому же и верная. Может, и правда они уже давно проиграли, а это просто наказание, которое Лорд к ним применил. Внушил необходимость бороться за мнимое доброе.
— Да я и сама не верю, — рассеянно добавила МакКиннон, останавливаясь рядом с Медоуз. Они прошли не так далеко, оказавшись рядом с некогда популярными и слишком шумными заведениями. В выходные тут тяжело было протиснуться ко входу, не то что к прилавку. С сожалением девушка посмотрела на плотно закрытую дверь.
— Аберфорт в Хогвартсе или же в пабе, но, наверное, не стоит раздражать его еще больше. Можем отправить Патронуса, что в случае чего, мы тут и сможем помочь, — предложила Марлин, формируя мангуста. Тот получил послание и отправился в сторону паба. МакКиннон вздохнула и посмотрела на Медоуз.

За последние сутки столько всего произошло, что не хватало времени банально остановиться и подумать. Последнее Марлин и сама делать не хотела, потому что не видела в этом смысла. Доркас выглядела уставшей, измотанной, испуганной. Все знали, как сильна она, сколько может сделать. Может, поэтому в тот день оказались не подготовлены к плохой новости. Никто представить не мог, что Медоуз не сможет отбить атаку. Сама МакКиннон не раз задумывалась о том, что опасность ее друзьям не настолько высока, как у обычных жителей Англии. Наверное, это было главной ошибкой. Переоценить удачу, понадеяться на навыки и забыть о случае.

[indent]Что в этом плохого?
[indent]Это неэтично.
[indent]Скорпиус привык к двум маленьким чертякам на своих плечах. Как правило, за них всегда выступают голос разума вместе со слабоумием и, как всё то же правило, они всегда противоречивы. Но сегодня он вальсировал по охренительно тонкому лезвию ножа, которое вот-вот, да разобьётся под натиском всей бредовости его желания.
[indent]Но что в этом плохого?
[indent]Всё.
[indent]Во-первых, это тёмная магия. Но если кто-то решил подробно описать ритуал в затхлой книге, значит, кто-то уже это делал и хочет передать свои знания, не так ли? Несмотря на все, Скорпиус старался рассуждать трезво. Во-вторых, этот ритуал под запретом. Пусть по замку и витают призраки, навечно застрявшие в своём пятом измерении, тревожить души смертных нельзя. Вряд ли кому-нибудь понравится после наконец обретенного покоя вернуться на пару минут обратно ради чьего-то эгоистичного желания. Но Скорпиус не был кем-то. Он был, хотелось бы так думать, любящим сыном, чья мать ушла слишком рано. Настолько рано, что у малолетнего него даже вопросы не успели возникнуть, как и почему это случилось. А еще он просто соскучился. Это, пожалуй, главенствовало над всеми остальными причинами.
[indent]Молчать Малфой умел мастерски. Он терпеливо выжидал, когда мысль в своей навязчивости эволюционирует в идею, с которой невозможно будет уснуть. Которая будет преследовать как ночью, так и днем, когда голова не будет занята обыденными вещами. И ждал, пока мозг в этой самой голове не скажет одну простую команду: «пора».
[indent]Ну, подумаешь.
[indent]Не получится – и ладно.
[indent]Скорпиус ловит Альбуса вечером, заранее убедившись, что друг не будет занят. Целый день он избегал его, в последний раз оценивая свои перспективы, и решился поговорить. Рассказал, впрочем, Малфой не всё. В решающий момент язык не так лёг, и Скорпиус соврал, не раскрыв всей правды. Есть же такое правило, когда заранее раскрываешь свой план, а этого в итоге не происходит? Скорпиус хотел, чтобы это все же произошло.
[indent]- Это важно, ладно? Да и когда мы в последний раз в лес с тобой выбирались?
[indent]Он старался говорить с максимально беззаботной улыбкой максимально непричастным тоном, однако по едва заметному изменению в зеленых глазах Скорпиус понял, что ему следовало придумать что-нибудь более правдоподобное. Да и кого он, собственно, пытался обмануть?
[indent]- Я объясню по пути. Это правда важно, и… ты единственный, кто мне может помочь, хорошо?
[indent]Скорпиус не отводит взгляда и намеренно не упоминает Роуз. А ведь она тоже его подруга, но Скорпиус боялся, что она не поймет. Не поддержит, озвучит вслух все его сомнения, и окажется после права. Поэтому, да, пусть между ними появится одним секретом больше.
[indent]Конечно же, идти молча в лес не хотелось. Скорпиус старался разбавить тишину своими реальными переживаниями касательно следующего года, ибо кто, если не он должен стать старостой школы? У него есть все шансы, и он честно не боялся новых обязанностей. Да и вообще, стать их должно поменьше, но вот квиддич скорее всего придется забросить и с головой погрузиться в подготовку к экзаменам. В какой-то момент Скорпиус понял, что повторяется, правда, когда он осознал это, огни замка уже скрылись за темными стволами деревьев.
[indent]- В общем, - неуверенно проговорил Малфой, - мне нужен асфоделус. Он чем-то похож на цветок лилии, а ты знаешь, как сильно я люблю травологию, поэтому я подумал, что ты сможешь мне помочь его опознать. Хотя не уверен, что в этом проклятом лесу растут лилии.
Болтать и не смотреть на Альбуса не сложно: за пять минут Скорпиус несколько раз умудрился споткнуться о твердые корни. Но теперь он остановился, чтобы развернуться и увидеть на лице лучшего друга ту самую эмоцию, после вспышки которой он обычно посылал всех далеко нахрен.
[indent]- Что ты знаешь о спиритических сеансах?

[indent]Что в этом плохого?
[indent]Это неэтично.
[indent]Скорпиус привык к двум маленьким чертякам на своих плечах. Как правило, за них всегда выступают голос разума вместе со слабоумием и, как всё то же правило, они всегда противоречивы. Но сегодня он вальсировал по охренительно тонкому лезвию ножа, которое вот-вот, да разобьётся под натиском всей бредовости его желания.
[indent]Но что в этом плохого?
[indent]Всё.
[indent]Во-первых, это тёмная магия. Но если кто-то решил подробно описать ритуал в затхлой книге, значит, кто-то уже это делал и хочет передать свои знания, не так ли? Несмотря на все, Скорпиус старался рассуждать трезво. Во-вторых, этот ритуал под запретом. Пусть по замку и витают призраки, навечно застрявшие в своём пятом измерении, тревожить души смертных нельзя. Вряд ли кому-нибудь понравится после наконец обретенного покоя вернуться на пару минут обратно ради чьего-то эгоистичного желания. Но Скорпиус не был кем-то. Он был, хотелось бы так думать, любящим сыном, чья мать ушла слишком рано. Настолько рано, что у малолетнего него даже вопросы не успели возникнуть, как и почему это случилось. А еще он просто соскучился. Это, пожалуй, главенствовало над всеми остальными причинами.
[indent]Молчать Малфой умел мастерски. Он терпеливо выжидал, когда мысль в своей навязчивости эволюционирует в идею, с которой невозможно будет уснуть. Которая будет преследовать как ночью, так и днем, когда голова не будет занята обыденными вещами. И ждал, пока мозг в этой самой голове не скажет одну простую команду: «пора».
[indent]Ну, подумаешь.
[indent]Не получится – и ладно.
[indent]Скорпиус ловит Альбуса вечером, заранее убедившись, что друг не будет занят. Целый день он избегал его, в последний раз оценивая свои перспективы, и решился поговорить. Рассказал, впрочем, Малфой не всё. В решающий момент язык не так лёг, и Скорпиус соврал, не раскрыв всей правды. Есть же такое правило, когда заранее раскрываешь свой план, а этого в итоге не происходит? Скорпиус хотел, чтобы это все же произошло.
[indent]- Это важно, ладно? Да и когда мы в последний раз в лес с тобой выбирались?
[indent]Он старался говорить с максимально беззаботной улыбкой максимально непричастным тоном, однако по едва заметному изменению в зеленых глазах Скорпиус понял, что ему следовало придумать что-нибудь более правдоподобное. Да и кого он, собственно, пытался обмануть?
[indent]- Я объясню по пути. Это правда важно, и… ты единственный, кто мне может помочь, хорошо?
[indent]Скорпиус не отводит взгляда и намеренно не упоминает Роуз. А ведь она тоже его подруга, но Скорпиус боялся, что она не поймет. Не поддержит, озвучит вслух все его сомнения, и окажется после права. Поэтому, да, пусть между ними появится одним секретом больше.
[indent]Конечно же, идти молча в лес не хотелось. Скорпиус старался разбавить тишину своими реальными переживаниями касательно следующего года, ибо кто, если не он должен стать старостой школы? У него есть все шансы, и он честно не боялся новых обязанностей. Да и вообще, стать их должно поменьше, но вот квиддич скорее всего придется забросить и с головой погрузиться в подготовку к экзаменам. В какой-то момент Скорпиус понял, что повторяется, правда, когда он осознал это, огни замка уже скрылись за темными стволами деревьев.
[indent]- В общем, - неуверенно проговорил Малфой, - мне нужен асфоделус. Он чем-то похож на цветок лилии, а ты знаешь, как сильно я люблю травологию, поэтому я подумал, что ты сможешь мне помочь его опознать. Хотя не уверен, что в этом проклятом лесу растут лилии.
Болтать и не смотреть на Альбуса не сложно: за пять минут Скорпиус несколько раз умудрился споткнуться о твердые корни. Но теперь он остановился, чтобы развернуться и увидеть на лице лучшего друга ту самую эмоцию, после вспышки которой он обычно посылал всех далеко нахрен.
[indent]- Что ты знаешь о спиритических сеансах?

Находиться в управлении Отдела, который контролирует перемещения и, в принципе, безопасность государства, - задача нервная и ответственная. Мариэтта никогда не жаловалась, вела ежедневник и могла найти ответ на любой вопрос. Она помнила все законы, предлагала новые и со всей серьезностью подходила к заседаниям Визенгамота.
Сегодня она пришла на работу, как всегда, в девять утра и уже сидела на удобном стуле, готовясь к очередному собранию. Коллектив ее недолюбливал, некоторые даже не скрывали своего неодобрения, но это лишь подстегивало и помогало двигаться дальше. Эджком обладала по истине странным умением: видеть мотивацию там, где ее и в помине не было. Ей было куда комфортнее находиться «против всех», чем в содружестве с кем-то. Работать в команде оказалось сложнее, чем прийти к собственному решению и нести за него ответственность. Если большинство были с ней не согласны, значит, она двигалась в правильном направлении.
Взглянув в зеркало, Этта подтянула пальцами кожу на виске, словно проверяя, выглядит ли на свои сорок четыре года. Конечно, волшебники старели медленнее, но работа брала свое: нервов было потрачено предостаточно, а до идеала было еще далеко. Женщина отложила косметику в стол, приведя себя в порядок и раскрыв перед собой ежедневник. Сборы Визенгамота стали происходить все реже, что объяснялось пониженной преступностью. Все хотели жить в гармонии и тишине, а большинство дел оставались административными. Эджком иногда присутствовала на них, но не находила в этом ничего важного на данный момент.
Подшитые ходатайства лежали аккуратной стопкой на столе, и женщина собиралась вернуться к ним позже. В ее голове уже давно зрел план продвижения нового закона слежки населения, который определенно не будет встречен любовно, но это мало, что меняло. Мари была уверена – затишье перед бурей не будет вечным.
Многие забыли, что значит быть на войне, но Этта была другой, Этта жила войной. Внутренней, внешней, вымышленной, прошлой. Она двигалась вперед с единственной целью – создать безопасное общество, исключить любые угрозы, избавиться от разделения по кастам и в то же время не допустить послабления власти. Нынешнее правительство вело другую политику, совершенно не обращало внимание на потребности окружающих, концентрировалась на героях войны, словно они – знать, новая аристократия. У Эджком не было награды за отважность, потому что во время Битвы за Хогвартс она дежурила в Министерстве Магии. Когда все уехали в школу, чтобы сразиться с огромной силой Темного Лорда, Этта осталась наедине с матерью, а потом пришли Пожиратели Смерти.
Она не переживает, что смерть Исидоры не оценена наравне с потерями при Битве. Она не расстроена, что у нее нет премии в зарплате, потому что Мариэтта Эджком не вписана в список героев. Она продолжает идти к своей цели, подмечая, насколько слабо и субъективно ее окружение.
- Мисс Эджком, - на пороге появилась Виталина, стажерка Этты, переехавшая из Софии. Мари была ею довольна, иногда практиковала румынский и знала, что Вита не станет зарится на другой отдел или другую должность. Она была в ней уверена.
- Да, я помню про собрание, - ответила Эджком, вставая из-за стола и подхватывая ежедневник. Став главой Отдела, она учредила еженедельные встречи. После новости о разработках порталов, о которых, конечно же, герои войны решили не уведомить главу определенно связанного с исследованиями подразделения, Мариэтта встречалась с сотрудниками два раза в неделю.
- Я как раз о нем хотела Вас предупредить, мисс, - она остановилась, взглянув на Виталину. Неуверенная поза, тяжелый, но прямой взгляд. Женщина недовольно закусила нижнюю губу, кивая несколько раз, словно уже поняла, что что-то произошло.
- В зале никого нет, очевидно, что-то произошло. Я не успела разобраться,, - Мари дернула бровями, поправляя блейзер и разворачиваясь в сторону лестницы. Стук каблуков был отчетливо слышен всем стажерам, сидевшим вдоль коридора, но Этта не обращала внимание ни на что. Было ясно – начальница недовольна, и она идет туда, куда всегда ходила, когда что-то шло не по ее плану.
Эджком никогда не испытывала уважения ни к Грейнджер-Уизли, ни к Поттеру. Она знала их со школы и не оказалась в числе тех, кто очаровался молнией на лбу или кустистыми рыжими волосами. Даже если не принимать во внимание оставшиеся на щеках шрамы, Мари не видела в троице ничего героического или великого. В Гарри Поттере она разглядела лишь гордого и асоциального человека, расхаживающего по Министерству, как по своему дому, и ведущего разгульный образ жизни. В Рональде Уизли женщина не нашла ничего того, что приписывали ему в газетах. Молодой он предприниматель или нет, но ни ежегодная выплата за заслуги перед государством, ни измена жены не делали его жить на йоту интереснее. Гермиона Грейнджер же оказалась сплошным разочарованием, которое до сих пор преследует Эджком личным поражением и напоминанием. Именно ей она проиграла выборы на пост Министра Магии, именно ей благоволил Кингсли и именно ее считали кладезью знаний и справедливых решений, когда как на деле сделала она ровным счетом ничего.
Выжила в войне.
Как и остальные тысячи человек.
Ввела закон для домовых эльфов, насильно освободив их, что является не менее абсурдным решением, чем заявление об их рабстве.
Превратила Министерство Магии в бордель, в котором можно было заниматься любовью с мужчинами, женатыми на других.
Мариэтта, как ни старалась, не видела в этой женщине ничего достойного уважения. Она лишь ждала момент, когда та снова ошибется, снова попробует воспользоваться магией и оступится.
До ее кабинета оставался еще один пролет, когда Мари заметила семенящую помощницу.
- Где Министр? – она никогда не здоровалась и не представлялась: ее и так знали, а если у кого-то появлялись вопросы, то они благополучно узнавали о всех сплетнях в столовой или курилках.
- А Вы записаны? – девушка не растерялась, Эджком оценила ее взглядом, обходя и заходя в кабинет первой. Внутри никого не оказалось, а на столе лежала кипа бумаг. Если собрание отменили по ее инициативе, а Гермиона забыла об этом сообщить Мариэтте, то это лишь означало очередное слушание о деловой некомпетентности. Благо не дошло до этого, потому что взгляд Эджком зацепился за послание, лежавшем на краю стола.
Невскрытый конверт из Хогварста, печать, почерк Авроры Синистра. Мари никогда не опускалась до низостей: обычно ими промышляли те, кто не уважал ни себя, ни свои заслуги. В кабинет прибежал один из сотрудников Отдела Тайн, тот самый, который должен был сегодня присутствовать на собрании.
- Как здорово, что мы сегодня собрались, мистер Урхарт, - Эджком посмотрела на мужчину, явно удивленного видеть ее в кабинете Министра. Она заметила его усталость и волнение на лице, поэтому попросила его выйти и закрыла следом дверь.
- Почему собрание отменено, и я узнаю об этом за пять минут до начала?
- Мисс Эджком, сейчас не время, - дрожащим голосом ответил мужчина, разворачиваясь к стажерке и спрашивая у нее, когда Министр будет на месте. Не став слушать ответ, Мариэтта решила больше не играть в кошки-мышки и двинулась в сторону Отдела Тайн. Если Урхарт не знает, где Грейнджер, значит, отмена собрания – не ее рук дело. Остается лишь одно – что-то произошло, а если учесть поведение отвечающего за безопасность порталов сотрудника: катастрофа произошла именно в том отделе, дверь которого Мари только что толкнула.
Внутри оказалось около семи человек, громко рассуждающих о чем-то явно не шибко сладком. Одного взгляда на нервных коллег хватило, чтобы понять – проблема в порталах.
- Сейчас же, что произошло? - она положила ежедневник на чей-то стол, внимательно смотря на присутствующих. – Я не повторяю два раза. Если что-то произошло, я – первая, кто должен знать об этом. Нарушение протокола – выговор. В вашем случае – увольнение, - Этта заполучила внимание присутствущих, ожидающе посмотрев на Урхарта, прибежавшего вслед за ней.
- Кто-то…. – он кашлянул, прочистив горло, - кто-то воспользовался порталом, установив связь с двумя годами в прошлом, - тишина, поразившая кабинет, негативно сказывалась на Мариэтте, которая не изменилась ни в лице, ни в позе. Она уже просчитывала в голове все возможные варианты, молча проходя мимо кучки неудачников и останавливаясь у портала.
Он переливался голубым – правда работал.
- Когда это произошло? – уточнила, словно это имело какое-то значение.
- Насколько нам известно, больше восемнадцати часов назад, - Мари резко повернулась в сторону одного из сотрудников. Она удивленно оглядела его, не веря своим ушам.
- Собирайте вещи, Вы уволены, пропуск сдадите Виталине, дальнейшую процедуру Обливейта она объяснит Вам в моем кабинете, - спокойно сказала женщина, уже переводя взгляд на Урхарта.
- Но, мисс… - мужчина явно не ожидал такого поведения, но она уже не слушала, кивнув Нейману, который сопровождал ее в любом месте, а теперь провожал бывшего сотрудника под локоть к выходу.
- Ты хочешь мне сказать, что портал активен больше восемнадцати часов, рядом с ним нет охраны, Министр еще ничего не предприняла и я, ответственная за эту чертову контору, об этом не уведомлена? – спросила Этта, словно только что не уволила одного из штата.
- У вас столько сотрудников, которые обязаны были следить за сохранностью и действовать по протоколу, - женщина поджала губы, переводя дыхание. Она пыталась не думать об опасности, которую обнаружила по счастливой случайности. В голове сложилось несколько пазлов, малоприятных, и Эджком притянула к себе ежедневник.
- Портал перекры…
- Мисс Эджком! – Урхарт сделал шаг к ней, прерывая ее. – Кто-то открыл этот портал, судя по всему, сделал это не один. Порталом воспользовались, как минимум, три человека…
- Как максимум?
- Нам неизвестно, - чуть погодя ответил мужчина, - но люди уже ушли в прошлое, и если мы закроем портал прямо сейчас… Вряд ли мы сможем их вернуть.
Мариэтта вписала в ежедневник имена всех, кто присутствовал в комнате, и посмотрела на Джейкоба.
- Если мы не закроем портал прямо сейчас, то… - она взглянула на даты, выставленные на портале, - то люди из 1998 и 1981 годов могут оказаться прямо сейчас в этой комнате. Рисковать безопасностью нашего государства и в принципе всего мира из-за трех человек, которые все равно будут пожизненно заключены в Азкабан, я не собираюсь. Вы слышали меня, мистер Урхарт, сейчас же закрывайте его, - она говорила четко и ясно – привычка выработалась уже давно. Вернувшийся Нейман кивнул ей в знак того, что уволенный сотрудник уже передан в руки Виталины.
- Вы готовы рисковать нашим миром? – спросила Мари у Урхарта, когда тот помедлил. – Или Вы хотите оспорить протокол и мое решение? – не став дожидаться ответа, она вышла из кабинета, оставляя за собой ученых за делом. Эджком ни капли не сомневалась в том, что считала верным, поэтому уже двинулась в сторону своего кабинета.
Спустя несколько минут приглашения на собрание были отправлены всем главам Отделов, Министру и ведущим специалистам. Мариэтта сделала глоток кофе, простраивая в голове план работы на ближайшие несколько часов. Практически сутки портал был не охраняем, и неизвестно, кто воспользовался им. Нужно было связаться с Ежедневным Пророком и выяснить, кто открыл портал без ведома Министерства Магии.
Эджком заняла свое место, смотря на пустующее кресло Министра Магии. В очередной раз Грейнджер оказалась той, кто был занят собой, а не делами государства. И как долго это будет продолжаться?
Интересно, знала ли она, что порталы были открыты?
Заметив Гермиону в дверях, Мариэтта не упустила из внимания и письмо из Хогвартса, которое теперь было вскрыто.